— Прости, — сердечно сказал Док. — Отвечая на твой вопрос — я не стал бы тебя винить, если бы ты именно так и поступила.
— Мне не нравится, когда мне затыкают рот, Док. Я не собираюсь с этим мириться.
— И ты совершенно права, моя дорогая.
— Тогда не нужно больше так с мной разговаривать. Никогда, никогда, понял? Я знаю, ты думал не так, как это прозвучало, но...
Док свернул на проселочную дорогу. Остановившись прямо на гребне маленького холма, он молча повернулся и заключил свою жену в объятия. Он поцеловал ее, прижимая все крепче и крепче к себе. Он поцеловал ее снова, его уверенные руки сжимали и ласкали ее маленькое упруго-мягкое тело.
А после, когда они поехали дальше, они снова были не разлей вода: один — продолжением другого.
Их короткая ссора была забыта. Никто из них не вспоминал о Руди. Кэрол была рада, что ее убедили, что у нее появилась уверенность — Руди мертв.
По большей части они хранили молчание, счастливые и довольные уже тем, что они вместе. Но когда солнце на небосклоне опустилось ниже, снова возник разговор о Бейноне. Этот человек — скорее, мотивы его поведения — по-прежнему не давал покоя Доку. Трудно было поверить, что главный по помилованиям собирается сцапать всю добычу из банка вместо сравнительно маленькой доли, на которую он согласился. Мысль о том, что такой человек совершит убийство — а ему пришлось бы — ради какого бы то ни было количества денег, была просто смехотворной. С другой стороны, было ли это более смехотворным, нежели то, что он так явно продался с риском для своей карьеры и репутации — за какие-то жалкие крохи?
Кэрол мало чем могла помочь с разгадкой этой загадки. Она, казалось, совершенно не интересуется ответом, чуть утомленная, чуть рассеянная. Потом, за несколько миль от места, где жил Бейнон, она, просветлев лицом, повернулась к мужу почти весело:
— У меня есть идея, Док. Давай я отнесу Бейнону его пятнадцать штук.
— Ты? — Док быстро взглянул на нее. — Без меня, ты хочешь сказать?
— Да. Ты возьмешь сумку с деньгами, и...
— И куда же я ее возьму? Где буду ждать? На обочине дороги или в одной из этих маленьких глухих деревушек, в каком-нибудь приметном месте на дороге, где на любого чужака пялят глаза и где к нему может пристать с расспросами любой городской клоун?
— Мы обдумаем это. Пожалуйста, Док. Ну, так что ты скажешь?
— Что не могу поверить, будто ты это всерьез, — ответил Док ровным голосом. — Я, конечно, ценю, что ты беспокоишься за меня. — Он покачал головой. — Однако просто так дело не пойдет, голубка. Как я уже говорил тебе, если Бейнон что-то и замышляет, мы должны узнать об этом сейчас. И должны уладить это сейчас.