Но господин все не уходил. Судя по выражению его лица, ему хотелось продолжать разговор. Это совершенно вывело меня из себя. В приступе эмоций, чем-то похожем на бешенство, я вскинула вверх голову и гневно посмотрела на мужчину. Бурлившее во мне негодование выплеснулось жестким вопросом:
— Не понимаю, какое вам до этого дело? Я не считаю себя обязанной принимать какие-либо претензии с вашей стороны и отвечать на ваши вопросы!
— Конечно, дела мне никакого нет. Просто я оказываю вам услугу.
— По вашему поведению об этом никак не догадаешься. Это вы называете услугой?
— Но почему такая дерзость с вашей стороны?
В ожидании ответа или просто потому, что не знал, о чем говорить дальше, он замолчал. И молча рассматривал мое лицо. При этом в его глазах мелькнуло смешанное чувство досады и восхищения. Хотя в отношении восхищения мне могло просто показаться. Вскоре господин спохватился, что пауза уж слишком затянулась и, чтобы как-то прервать ее, задал, кажется, первый пришедший на ум вопрос:
— Ваши родители знают о том, что вы здесь? Мои губы задрожали, от недавнего негодования не осталось и следа. С трудом сдерживая подступившие слезы, я произнесла: «Мои родители, сэр, умерли месяц тому назад, и я не могу точно утверждать, что именно они знают, и что не знают». Господин сразу же понял, что попал впросак, на его лице отразились искренняя растерянность и чувство вины. Он энергично выплеснул наполнявшие его эмоции: «Проклятье! Я мог бы догадаться…»
При этих словах я окончательно успокоилась. Во мне пробудилось смутное желание если не оправдать, то хотя бы как-то понять господина. В самом деле, как он мог узнать о беде, постигшей меня месяц назад? Моя траурная одежда лежала упакованной в чемодане. А тот дорожный костюм, в котором я теперь стояла, мне сшили за полгода до траурного события. Он соответствовал последним требованиям моды, что наглядно подчеркивала обшивка из желтовато-зеленой саржи. О печальных для меня обстоятельствах лишь слегка напоминала изящно сидевшая на моей голове простая черная шляпка. Но это столь незначительная деталь дамского туалета, что ни одному мужчине не под силу расшифровать ее смысл. Такому молодому, как этот господин, тем более.
Ладно, пусть элементы траура в моей одежде мало приметны. Но даже их полное отсутствие не является основанием вести себя мужчине по отношению к женщине столь грубо и бестактно. Так что поведение незнакомца заслуживало с моей стороны самого жесткого осуждения. И я немедля продемонстрировала ему такую жесткость. Я окинула господина прямо-таки ледяным взглядом. И мои усилия не пропали даром. Сильный эмоциональный заряд женщины, направленный мужчине, вообще никогда не исчезает бесследно, рано или поздно он обязательно достигает цели и производит желаемый эффект. Конечно, в той обстановке я и не думала о силе женских чар. Я всего лишь окинула господина пронзительно-холодным взглядом.