Было видно, что доктор Родес начал терять выдержку с этой публикой.
— Господи, Эдмонд, подойти и помоги! — распорядился он приказным тоном. — Урсула, принеси нюхательную соль!
— У меня есть немного этой соли в сумке, — выразила свою готовность помочь миссис Мэдкрофт. — Я люблю держать ее под рукой, понимаете. Это на случай, если духи…
— Хорошо, хорошо, — прервал доктор Родес. — Дайте мне!
— Да, конечно, — заметно обиделась миссис Мэдкрофт. — Но так не разговаривают с тем, кто хочет сделать доброе дело.
— Может быть, мне поискать соль, миссис Мэдкрофт? — предложила теперь уже и я свои услуги.
Она охотно передала мне свою сумку. Пока доктор Родес и мистер Ллевелин несли Фанни к дивану, я копалась среди кружевных носовых платочков. Вот мои пальцы наткнулись на знакомый пузырек. Я тут же подала его доктору Родосу. Он бросил мне признательный взгляд и снова повернулся к пациентке.
— Полагаю, Фанни переволновалась, — вполголоса сказала Урсула. — Но она сама виновата, ведь это ее желание провести сеанс.
— Ах, я не могу винить это дитя, — со стоном произнесла Эглантина. — Никогда я не испытывала такого страха. Чем вызван этот порыв ветра?
— Поток воздуха из дымохода, — жестко бросил мистер Ллевелин. Его голос прозвучал прямо за моей спиной и испугал меня не меньше, чем вопль Фанни. Я не заметила, что он стоял позади меня.
— Навряд ли, — усомнился Винни. — Я сам закрывал вьюшку. Нет, это связано с этим… сеансом.
На диване застонала Фанни. Немного погодя она открыла глаза. Ее локоны помялись и прилипли к голове. Лицо девушки оставалось по прежнему белым и почти не отличалось от кружев на шее. Но даже бледная, растерянная и потрясенная, она была очень привлекательна. Фанни смущенно посмотрела в лицо жениху, как бы извиняясь за свое странное и не совсем приличное поведение. Доктор Родес ответил ей обожающим взглядом.
— Не стоит ни о чем волноваться, — успокоил он. — Через минуту ты придешь в себя, и все будет в порядке. В ее испуганных бледно-лиловых глазах засветились искорки радости.
— Надеюсь, это послужит тебе уроком, — строго и поучительно произнес мистер Ллевелин, вновь заставив меня вздрогнуть.
При сложившихся обстоятельствах едва ли это было милосердное замечание. Я осмелилась посмотреть вверх, в лицо мистера Ллевелина. И наткнулась на сердитый, обвиняющий взгляд. Его следовало понимать так, что большая часть вины в произошедшем с его сестрой ложилась на меня. Разумеется, в его плохом настроении также была виновата я.
Я не могла принять этот упрек, не предъявив своих обвинений.