— Клегг мне ничего не советовал, — едва слышно прошептал король. — Не знаю я никакого Клегга.
— А Скейлз знает?
— Понятия не имею.
Глухой удар и поросячий визг. Я понял, что Крагштейн как следует пнул короля.
— Я ничего не знаю.
— Это был Клегг, — вмешался Скейлз. — Он рекомендовал Готаров и Падильо. А также и вас, но уже через посредника. Клегг не подозревает, что я интересовался и вами.
— Почему ты нанял нас через посредника, Скейлз?
В голосе его слышалась боль, но тем не менее Скейлз попытался солгать. Лгать он не умел, знал, что не умеет, но все же попытался.
— Это была ошибка. Мне не следовало...
Ошибки Крагштейна не интересовали.
— Скажи нам, Падильо. Твоя версия.
— Пожалуйста. Допустим, вы — королевская особа, желающая путешествовать по стране инкогнито. Во-первых, вам надо ускользнуть от цепких рук госдепартамента. Во-вторых, избежать встреч с соотечественниками. Для этого вы нанимаете убийцу, известного профессионала, А еще лучше, двух, и через посредника. Вот вам и предлог для путешествия инкогнито. А так как умирать вам не хочется, то вы нанимаете пару первоклассных телохранителей, а чтобы подстраховаться, еще и меня, дабы я прикрыл и телохранителей. А когда Вашингтон официально предлагает охранять вас, вы, естественно, отказываетесь, утверждая, что служба безопасности некомпетентна или продажна, и приводите в пример братьев Кеннеди и Кинга. Пока все логично, не так ли, Крагштейн?
— Я тебя слушаю.
— Разумеется, риск велик. Угроза должна быть реальной. И ставка в игре — ваша жизнь. Ибо нельзя поручиться заранее, что телохранители возьмут верх над убийцами. Но в случае правильного выбора выигрыш составит пять миллионов.
В комнате повисла тяжелая тишина, которую разорвал хриплый голос Крагштейна.
— Когда ты это узнал, Падильо?
— Не думай, что меня осенило. Король допускал ошибки. Маленькие. Но они начали накапливаться.
Вновь упала тишина. Мне хотелось прокомментировать слова Падильо, кое-что уточнить, но никто не спрашивал моего мнения. Наверное, оно никого не интересовало.
— Еще кто-нибудь знает? — спросил Крагштейн.
— Только один человек.
— Знает что? — полюбопытствовал Гитнер.
— Падильо прав, Гитнер. Ты глуповат.
— А ты попробуй объяснить. Только попроще, а я, возможно, пойму. Что знает еще один человек?
Я услышал вздох Крагштейна.
— Что король — не король. Самозванец.
— О, черт, — вырвалось у Гитнера.
— Так кто знает об этом, Падильо?
— О нем можно не беспокоиться.
— Почему?
— Потому что он мертв. Потому что его убил король.
Я уловил ее движение. Периферийным зрением. Только что Ванда Готар стояла, прижавшись к стене, а мгновение спустя ее уже не было у стены, а комнату огласил пронзительный вопль. Я также почувствовал, как двинулся Гитнер, и обернулся. Она пыталась убить короля и знала, как это делается. Ее правая рука сомкнулась вокруг его шеи, и она заворачивала ему голову назад, чтобы сломать шею. Король сучил ногами по полу, а руками старался освободиться от захвата.