На сцене, за невысокой конторкой, стоял мужчина. Он быстро повернулся ко мне, едва некоторые из зрителей указали ему на происходящее за его спиной. Вскинул руки.
— Добро пожаловать, брат, — и по этим словам я понял, что угодил на утреннюю службу Евангелистской миссии дома Христова, проходившую в зале бывшего кинотеатра.
Я бросился к мужчине, простершему ко мне руки. Но он смотрел уже не на меня.
— И ты, брат! — воззвал он. — Христос рад и тебе!
Я оглянулся. Гитнер надвигался на меня. Зрители, во всяком случае, те, кто был потрезвее, загудели, предвкушая жаркий поединок. Гитнер ухмылялся. Чувствовалось, что у него чесались кулаки.
Падильо не зря говорил, что мне против Гитнера не устоять. Он же был профессионалом, да еще одним из лучших. Пятясь, я наткнулся на мужчину, что приветствовал наше появление на сцене.
— Уходите, — прошептал я.
— Ты прав, брат, — кивнул он и поспешил к кулисам.
Гитнер уже не бежал. Осторожно надвигался на меня, выставив вперед руки, готовый и убить, и покалечить, в зависимости от обстоятельств. А потом ухмылка сползла с его лица.
— Сейчас позабавимся.
Я пятился к конторке. Глянул на нее, надеясь найти тяжелый кувшин с водой. Но там была лишь большая Библия. Я схватил ее и швырнул в Гитнера, а следом прыгнул на него.
Он инстинктивно поднял руки, чтобы защитить лицо, и я головой сильно ударил его в грудь, чуть пониже ключицы. Он упал, но уже после того, как, сцепив руки, нанес удар по моему левому плечу. Придись удар на шею, он наверняка сломал бы ее. При падении я оказался наверху, и у меня создалось впечатление, что подо мной три диких кота. Большой палец его левой руки чуть не воткнулся в мой правый глаз, и ребро правой было в дюйме от моего кадыка, когда я угодил ему коленом в пах. Он вскрикнул, и мне удалось вскочить. Он поднялся быстрее, чем я ожидал, а потому я ударил ногой в низ живота. Ударил сильно, под восторженные вопли зрителей.
— Убей этого сукиного сына! — высказал кто-то всеобщее пожелание.
Но у Гитнера, похоже, живот был железный. Он вновь двинулся на меня. Опять же с ухмылкой на лице. Я ударил левой, целя в сердце. В удар я вложил всю силу, но Гитнер ушел корпусом в сторону, чуть повернулся, схватил меня за кулак, дернул и перебросил через себя.
В итоге я оказался на полу со сломанной левой рукой. Я смотрел на Гитнера снизу вверх, предчувствуя неотвратимость смерти, когда за его спиной возник Падильо. Он не стал окликать Гитнера, вызывать того, как положено джентльмену, на смертный бой. Нет, левая рука Падильо обвилась вокруг шеи Гитнера, колено уперлось в его спину, а правой рукой он заворачивал голову Гитнера назад, пока не сломалась шея. Гитнер умер еще до того, как его тело упало на сцену. Зрители восторженно вопили.