– Бергиль! – воскликнул он, – рад видеть тебя живым! Куда ты?
– Бегу с поручением от целителей, – ответил Бергиль. – Прости, но мне некогда!
– Беги, беги, только передай, что тут со мной раненый невысоклик, и что он не может сам идти. Скажи о нем Гэндальфу, он обрадуется.
Бергиль убежал. «Подожду здесь», – подумал Пин. Он осторожно уложил Мерри на землю, сел и взял голову друга к себе на колени. Рука Мерри была холодна как лед.
Через несколько минут их нашел Гэндальф. Он склонился к Мерри, погладил его по лбу и бережно поднял на руки. – Его нужно было бы внести в Город с почетом, – сказал он. – Этот малыш полностью оправдал мои надежды. Не уступи тогда Элронд и не отпусти он вас с отрядом, этот день мог бы стать куда печальнее, – он вздохнул. – Идем, у меня еще много дел, а исход битвы до сих пор не решен.
Так Фарамир, Эовин и Мериадок оказались в госпитале. Уход за ними был очень хорошим. Хотя немало знаний со времен расцвета Гондора было потеряно, все же здешние целители хорошо справлялись со многими ранами и болезнями. Но сейчас ни их искусство, ни их знания не помогали, ибо людей поражала болезнь, от которой не было исцеления. Ее назвали порождением мрака, потому что причиной этой болезни были назгулы. Те, кого они поразили, впадали во все более глубокий сон, их сковывало молчание и смертный холод, и они умирали. Целители сразу поняли, что невысоклика и воительницу из Ристании тяжело поразила именно эта болезнь. Сначала они еще говорили, что-то шептали сквозь сон, и целители прислушивались к их словам, надеясь отыскать в них ключ к болезни. Но больные все дальше уходили во тьму беспамятства, и когда солнце начало клониться к закату, лица Мерри и Эовин стали землистого цвета. Фарамира же, напротив, снедал лихорадочный жар, и его ничем нельзя было унять.
Гэндальф озабоченно переходил от одного к другому, а целители рассказывали ему все, что слышали. День уходил, великая битва все продолжалась с переменным успехом, а маг все выжидал и не мог покинуть больных. Когда в небе разлились краски заката, стоявшим рядом показалось, что лица больных порозовели. Можно было подумать, что болезнь отступает, но это была обманчивая надежда.
Тогда Иорет, старшая из служительниц госпиталя, со слезами посмотрела на Фарамира и сказала: – Горе, если он умрет. Но его не спасти. Только древние вожди, исцелявшие силой прикосновения, могли бы помочь ему. Если бы явился такой вождь...
Гэндальф прервал ее. – Иорет, люди надолго запомнят твои слова. В них есть надежда. Может быть, такой вождь уже здесь, в Гондоре. Разве ты не слышала, что говорят в Городе?