Дункан продолжал держать ее за руку, хотя она уже уснула. Меган была бледна, как бинты на ее голове. Несмотря на все их разногласия, Дункану было невыносимо тяжело видеть ее в таком состоянии.
«Сожаление и раскаяние — жалкая компания», — подумал он. Господи! Если бы только они могли начать все сначала, как Меган предлагала несколько недель назад! Он бы нашел способы сделать ее счастливой. Но для нового старта слишком поздно. Он это ясно видит. Да, через какое-то время она начнет все сначала — но с Малкольмом. И все, что он может сделать сейчас, — это следить за ее сном, смотреть на спящую Меган.
Он продолжал молчаливо бодрствовать около нее и двумя часами позже, когда прибыла сиделка. Она вплыла в спальню с самоуверенностью испанской армады.
— Я мисс Бингхемптон, — произнесла она. — А вы, должно быть, Дункан Карлисл.
Это был чопорный, здравомыслящий, накрахмаленный и затянутый в корсет ангел милосердия. В глазах ангела блистала сталь.
— Виноват, но это действительно я, — ответил Дункан.
— Миссис Карлисл приходила в себя? — спросила она командирским голосом.
— На несколько минут. Я дал ей воды.
— Вам повезло, что она не захлебнулась. Вы, наверное, просто разжали ей зубы? — Тон сиделки и ее воинственное выражение дали Дункану понять, что она считает всех мужчин лжецами и хулиганами. — Теперь, если вы освободите мне место, я взгляну на своего пациента, — заявила она, отстраняя Дункана.
Меган продолжала спать. Сиделка ловко прощупала пульс, сменила повязку на голове и подоткнула одеяло.
— Что я еще могу для нее сделать? — спросил Дункан, чувствуя себя незваным гостем в собственной спальне.
— Можете упаковать свои вещи. Вы будете спать где-нибудь в другом месте, пока ваша жена полностью не поправится. Она нуждается в абсолютном покое и тишине.
Он давно пытался изобрести подходящий предлог, чтобы не спать с Меган на одной постели. Теперь же, когда случай представился, ему стала ненавистна сама мысль об этом раздельном существовании.
— Итак? — напомнила ему о себе мисс Бингхемптон с недовольным выражением лица.
— Я пришлю экономку за своими вещами, — ответил Дункан, поеживаясь, как нашаливший школьник.
Он бросил на прощание взгляд на Меган и на цыпочках вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
К его удивлению, Малкольм сидел в холле рядом со спальней.
— Надеюсь, ты не против, что я остался? Я не мог уехать, не поговорив с тобой.
— Я как раз против! — В этот момент Дункан мог бы задушить писателя.
Малкольм не обратил внимание на гнев Дункана:
— Я знаю, что ты сейчас переживаешь, и не сержусь на тебя. Было ужасно видеть Меган в таком состоянии. До того как я уеду, я хотел бы получить от тебя разрешение навещать ее, пока она не выздоровеет. Доктор сказал, что она не будет в состоянии ничего делать несколько недель, а ты знаешь, какое у нее настроение. Она умрет от скуки.