Жаль, конечно, что она уйдет из моей команды. Если не брать в расчет ее жесткость, особенно в обращении с кадетами, лучшего инструктора, чем она, я на своем веку не видел. Джоанна и в самом деле ненавидит своих подопечных. Это не поза, не напускная злобность, к которой иногда прибегают инструкторы якобы для пользы дела. Джоанна, сама высочайший профессионал, требует того же и от группы, заставляя сибов выкладываться до конца. И что хуже всего — она ненавидит в этом лагере ВСЕ и свою злость вымещает на всех подряд.
Я никогда не считал секс запретной темой для обсуждения. Я согласен, что секс в жизни воина не играет сколько-нибудь значительной роли. Если бы существовали препараты, полностью подавляющие половое влечение, я с готовностью рекомендовал бы их для наших воинов. Какая нам, воинам, польза в потребности к совокуплению? К продолжению рода это не имеет отношения. Если и родится у воина вольнорожденный ребенок, то ему никогда не войти в нашу касту. И, будучи физически более здоровым (хорошие гены отца), в отличие от прочих вольнорожденных сверстников, он всегда будет чувствовать себя изгоем. Спрашивается, кому от этого польза? Никому. Тогда зачем нам секс? Генетические программы, поддерживающие нашу касту, дают куда лучшие результаты, нежели воспроизведение рода естественным путем. Мы не можем ждать милостей от природы — так говорил еще Керенский.
С другой стороны, когда я был молод и агрессивен, я ни на миг не был свободен от зова плоти. Даже сейчас, в моем-то возрасте, нет-нет да и случаются моменты, когда появляется искушение воспользоваться моей привилегией и вызвать к себе кого-нибудь из подчиненных. Вызвать и удовлетворить желание. Молча. А иногда, когда я нахожусь в особенно скверном настроении, даже возникает соблазн позвать к себе Джоанну. Впрочем, полагаю, этого никогда не случится. Я не хотел бы с ней совокупляться.
Самое смешное, что поддайся я искушению, она бы прислала ко мне кого-нибудь из сиб-группы, несмотря на всю ненависть, которую Джоанна к ним испытывает. И несмотря на ее собственную сексуальную ненасытность, на мой взгляд несколько превосходящую ту, что подобает воину. (Кстати, не секс ли виной тому, что Джоанна очутилась здесь?) Прикажи я ей, и Джоанна беспрекословно отправилась бы ко мне в постель. Но по собственной инициативе — никогда. Сама она предпочитает кадетов: старость она не выносит еще больше, нежели некомпетентность.
Я читал, что были времена, когда мой возраст, — а мне сорок два года, — не считался глубокой старостью. Да что далеко ходить — в прочих кастах тоже так. Но здесь, среди воинов, я выгляжу живым ископаемым.