Затем немедленно приступил к повторному обыску, начав, естественно, с наиболее удаленной от пожарного выхода части особняка.
На втором этаже обнаружилось лишь одно не оборудованное следящими системами помещение — примыкавшая к начальственным кабинетам комната отдыха. Ни Эльзы, ни кого-либо еще там не оказалось.
Внизу пришлось потратить больше минуты, сковыривая ломиком-фомкой навесной замок с неприметной двери. Результатом трудов стало лицезрение каморки, заставленной ведрами, швабрами и тому подобной ерундой…
Оставался подвал. Я поглядел на часы, прислушался — вроде всё тихо — и решил, что минут пятнадцать у меня в запасе есть. Успею.
Могучий врезной замок подвальной двери оказался фомке не по зубам. В пультовой, помнится, имелась доска со штырьками, на которых болтались украшенные бирками ключи. Но возвращаться и искать нужный я не стал — напихал в скважину пластита, раздавил головку детонатора с десятисекундным замедлением, прижался к стене — не хватало еще схлопотать в лоб обломком замка…
Мини-взрыв прозвучал в замкнутом помещении громко, резко, — оставалось лишь надеяться, что толстые стены не позволили звукам вырваться наружу. Впрочем, особой разницы уже нет. Так или иначе, но очень скоро все подробности нашего визита перестанут быть тайной.
Подвал в особняке был под стать прочему внутреннему убранству «Уральского Чуда» — обширный, чистый, с отделанными кафелем стенами, с аккуратно подметенным бетонным полом. Яркий свет вспыхнул автоматически, едва я распахнул раскуроченную дверь. Взгляду тут же предстало новенькое сверкающее оборудование: автономный дизель-генератор, что-то еще — не то водопроводное, не то отопительное… У стены зачем-то стоял кожаный диван, над ним — вовсе уж непонятно для чего — висело громадное зеркало.
Эльзы нигде не было видно. Надеясь всё же отыскать её, — судя по всему, имелись и другие подвальные помещения, — я торопливо стал спускаться по широкой лестнице.
И тут меня прохватило…
6
Боли не было. Просто ноги да и вся нижняя часть тела неожиданно куда-то делись, исчезли, испарились — и в следующее мгновение я увидел стремительно приближающийся к лицу бетонный пол…
Хрясь!
Во рту соленое, горячее — кровь. И твердое, острое — обломки зубов. Боли всё еще нет. Вместо нее удивление: как можно оказаться таким идиотом? Дебил… Кретин…
Руки — чужие, не мои, бесчувственные — упираются в гладкий бетон, пытаются приподнять отяжелевшее тело. Впустую. Крыса рассчитала всё точно…
Идиот, какой же я идиот… Грешил на Шмеля, на Сапсана, даже на Генку Мартынова — и просмотрел очевидное.