— Мы ведь можем сами найти специалиста по компьютерному взлому, — сказал Жебров, барабаня пальцами по персику. — И сами вычислим, где ваши друзья-приятели спрятали похищенные в офисе материалы. Тогда наш интерес к общению с вами, господин псевдо-Рылеев, значительно снизится.
«Тридцать пять… Тридцать четыре…»
Эти два придурка не нашли ничего лучшего, кроме как сыграть в старую игру «добрый и злой следователь». Причем мне показалось, что в последний момент, экспромтом, они поменялись ролями. После того, как я обвинил Кружакова в откровенной лжи.
«Двадцать семь… Двадцать шесть…»
— Сам расскажет, сука… — пообещал дядя Гриша, вновь сжимая кулак.
Жебров демонстративно поморщился, будто и впрямь не одобрял провинциально-ментовских методов допроса. «Двадцать один… Двадцать… Девятнадцать…»
— Я думаю, близкое знакомство с Зинаидой Макаровной быстренько развяжет язык молодому человеку, — задумчиво предположил экс-чекист. И пояснил, обращаясь ко мне: — Известный вам Вербицкий тоже пытался изобразить стойкого комсомольца, угодившего в гестапо. До тех пор, пока клыки нашей знакомой не прошлись по его гениталиям. Жаль, словоохотливость его оказалось недолгой… Но у вас-то, мой юный друг, сердце молодое и здоровое…
Он добро улыбнулся, намекая: не будь дураком, расскажи, что спрашивают, — и знакомство с челюстями Морфанта не состоится. Гуманный выстрел в затылок, и никаких мучений.
«Пятнадцать… Четырнадцать…»
Черт возьми! Кружаков отправился к двери, приоткрыл ее, негромко сказал что-то… Да так там и остался. Как не вовремя…
— Идите в задницу! Оба и быстро! — сказал я, намеренно обостряя обстановку.
«Девять… Восемь…»
Ставка на ментовские замашки дяди Гриши оправдалась. Не привык старший лейтенант слышать этакие слова от допрашиваемых. Быстро пересек горницу, направляясь ко мне.
«Пять… Четыре…»
А за дверью послышались шаги. Вновь прибывший шагал грузно, но в то же время достаточно тихо… Словно огромная туша передвигалась на мягких лапах. Впрочем, прислушиваться было уже некогда.
«Три… Два…»
Высокий ботинок дяди Гриши завершал траекторию, конечной точкой которой служила моя голова. Но не завершил. Вместо этого в полет отправился обладатель убийственной обуви — поближе к столу и Жеброву.
А резидент Хантер, едва успев прикрыть лицо локтем, рыбкой сиганул в окно. На лету мелькнула мысль: обидно будет, если снаружи у стены лежит что-либо не подходящее для мягкого приземления. Борона зубьями вверх, к примеру…
«Один… Ноль!!!»
Приземлился я на мягкую грядку. Саднил рассеченный осколком стекла лоб. В покинутой горнице ничего не происходило… Вернее, происходило, но далеко не то, что я ожидал: хрипел раненым мастодонтом Кружаков, ему вторил рык, который при всём желании трудно было признать за человеческий.