Три других тела — охранников — пришельцев не заинтересовали. Сапсан бросил взгляд на план лабораторного корпуса, кивнул оставшемуся с ним бойцу:
— Пошли. Последнее помещение…
Лучи фонарей заметались по стенам, по лабораторным столам, заставленным приборами, — и высветили сжавшееся в дальнем углу существо.
В ту же секунду оно вскочило на ноги, объятое диким страхом. И бросилось бежать. Дорогу преграждали страшные, бесконечно опасные пришельцы. Существо понеслось на них, надеясь проскочить…
Два автомата загрохотали одновременно, пули били в упор, в грудь, в живот и должны были остановить, опрокинуть существо — но поначалу не останавливали; боли оно не ощущало, не было к тому способно, просто неожиданно почувствовало, что ноги подгибаются, не держат, тяжело рухнуло на спину, грохочущие вспышки надвинулись, заполнив собой весь мир, слившись в сплошное море огня — и оно утонуло в этом море…
Существо умерло.
— Морфант? — неуверенно предположил оперативник.
— Хрен его знает… — отозвался Сапсан, глядя на огромную, облепленную гипертрофированными мышцами тушу. Ему было не по себе. Когда человекообразная тварь надвинулась почти вплотную и тянула к ним четырехпалые лапы, украшенные когтями-кинжалами, и, казалось, не реагировала на пули, — он был близок к тому, чтобы бросить автомат и удариться в паническое бегство… Ладно, хоть удержался, не опозорился перед подчиненным.
— Уносим? — спросил оперативник.
— Не знаю… В нем центнера три, тащить замаешься. Поглядим, нет ли чего еще интересного.
Оба говорили излишне громко — в ушах до сих пор стоял грохот выстрелов. И Сапсан не сразу услышал звук, совершенно здесь неуместный, — младенческий плач.
Метнулся в угол, разом позабыв про убитого монстра. Дверь — низенькая, неприметная, полураспахнутая и… не обозначенная на плане. За дверью — помещение, отличающееся от обыкновенной жилой комнаты разве что отсутствием окон и каких-либо мелочей, безделушек, обыкновенных там, где действительно живут. Безликая ширпотребовская мебель: стол, кушетка, три стула, двустворчатый шкаф. И детская кроватка, а в ней… Ребенок. На вид — самый обыкновенный человеческий ребенок. Полгода, не старше… Малыш плакал, разбуженный их стрельбой.
* * *
— Десять минут на эвакуацию всего ценного, — отрывисто приказал Беркут в микрофон.
Он не добавил, что через десять минут сработает механизм ликвидации объекта, — подчиненные и без того знали это из вводной информации, полученной перед операцией. Затянутые в камуфляж фигуры стремительно мелькали между машинами и главным корпусом. Голос кого-то невидимого громко отсчитывал: «Семь минут сорок секунд… Семь минут тридцать секунд…»