Рядом с Беркутом, не принимая участие в общей суете, стоял лишь Сапсан. Неловко держал завернутый в одеяло сверток. Сказал, перекрывая детский плач:
— Если бурильщики многого тут недосчитаются — землю ведь носом рыть будут, на три метра вглубь… Всю страну перевернут.
— Нечего считать будет, — ответил Беркут. — Тут у них система самоликвидации та ещё, в подвалах столько термита — ни камня, ни металла не останется, всё в один монолит сплавится…
На секунду задумался, стоит ли подкинуть подчиненному еще немного информации, которой полевому агенту знать не положено. И решил: стоит. Стремительно делавший карьеру суб-координатор Беркут имел достаточно поклонников среди оперативного состава — и Сапсан был из их числа. Даже псевдоним выбрал явно в подражание кумиру. Таких надо гладить по шерстке, считал Беркут, и внушать ощущение посвященности, сопричастности тайнам…
Он добавил доверительно, понизив голос:
— Дежурный на оперативном пульте столицы — наша креатура. Гипнограмму накладывали при помощи лучших технарей. Помудрит немного товарищ майор с аппаратурой — и получится, что полыхнуло почти сразу, через пару минут после атаки: дескать, напавшие ничего ни вывезти, ни даже понять не успели бы… Учти — информация закрытая, даже для своих.
— Понятно… — протянул Сапсан с ноткой восхищения. — После такой операции прямая дорога на повышение Координатора дадут, не меньше…
— Возможно, — сухо ответил Беркут. Он знал, что наград за совершенное сегодня ждать не приходится… Шумными силовыми акциями не выдвинешься: бегать и стрелять — большого ума не надо. Повышение наверняка ждет человека, без внешних эффектов провернувшего вторую закулисную операцию, которая создаст у двух-трех очень высоко сидящих людей убеждение, что за нападением на сверхсекретную лабораторию КГБ стоят люди Николая Анисимовича Щелокова — генерал-лейтенанта и министра внутренних дел СССР…
* * *
«Сейчас он скажет, что младенца надо уничтожить… — думал Семаго-младший. — И докажет мне как дважды два, что прав, что не имеет права рисковать сотнями и тысячами жизней ради того, чтобы жил один маленький человек, который даже и не поймет, что его убивают… Добрый дядя в белом халате сделает еще один укольчик, совсем не больно, как комарик укусит, — и всё…»
Но обер-инквизитор ничего такого не говорил. Продолжал терзать вопросами начальника Трех Китов, словно хотел, чтобы тот сам произнес роковые слова.
— Вы постоянно пеняете оперативникам филиалов и полевым агентам, — тяжело ронял слова Юзеф. — Дескать, материал чаще всего поступает в состоянии, исключающем полноценные глубокие исследования. Мол, доставьте нам не изуродованные останки, а живого тенятника, ликантропа, некровампира, уж мы тогда… Доставили. Провели