— Нашел я вас очень просто. Описал приметы первой попавшейся здешней старушке — она дом и показала…
— Не крути динаму. Как понял, что искать надо меня?
Интересно, если мои ответы не удовлетворят Василия Севастьяновича — решится выстрелить? На всякий случай я пододвинулся поближе к стоявшей на столе тяжелой сахарнице. Швырну в старика, отвлекая внимание, и отберу пушку. Профессиональными навыками Синягина он явно не обладает, стоит слишком близко и не успеет повернуть своё громоздкое орудие вслед за стремительным движением. Но сначала стоит попробовать решить дело миром.
— Всё очень просто, — пояснил я. — Рыбная ловля.
— Это как?
— Рыбак вы опытный, не чета многим… Хотя ловили странно — в такое время и в таком месте ничего не поймать. При этом совсем рядом, в заводинке, окуни плескались, малька гоняли… Прошли бы туда — улов обеспечен. Но вы сидели и сидели на мостках, как приклеенный. Рыба не клюёт, зато отлично просматриваются река, поселок временных и подходы к разгромленной хибарке… Однако, поговорив со мной и дав наводку на дом Синягина, вы быстренько засобирались и ушли. А вскоре появился он сам. В общем — не бином Ньютона. Не могло у Синягина, скрывавшегося в незнакомом городе, оказаться много людей, которым он доверял.
— Ловко… — Старик опустил свой чудовищный агрегат. — Ладно, получишь чемодан. Но я тоже гляну, что внутри. За что живых людей убивают…
— Смотрите, не жалко. А мне можно взглянуть на ваше ружьецо? Всегда думал, что выражение «взять на пушку» — фигуральное. Блефовали ведь, признайтесь? Патронов к этакой бандуре днем с огнем не сыщешь.
— Ошибся, парень… Есть патроны. Несколько родных уцелело, да пару десятков гильз мне на заказ выточили, из нержавейки. Ничего, стреляет.
Чудо-оружие оказалось ружьем четвертого(!) калибра, выпущенным на Тульском заводе более века назад — в 1894 году. Похоже, и в те времена было оно уникальным — по крайней мере, на манер боевого корабля, имело собственное имя, выложенное потемневшим серебром на ложе: «ГРОМОВЕРЖЕЦЪ».
— И за какой же дичью вы с ним ходите? — полюбопытствовал я.
— Тут подходящей дичи для него не водится, в утку попадешь — в тушке больше свинца, чем мяса… Лежало, от деда оставшись. Иногда ворон шугал — расплодятся проклятые, каркают, по утрам спать не дают… Издалека по стае шарахнешь — как метлой выметает. А нынче, сдается мне, и настоящее дело для ружьеца найдется…
Я подумал, что моя ночная стрельба по неведомой твари, — будь у меня в руках не карабин, а «Громовержец», — могла закончиться куда успешнее… Особенно если зарядить сие оружие возмездия серебряно-ртутной картечью. Любая способность к регенерации имеет свои пределы. Груда кровавых ошметков не регенерируется.