Император для легиона (Тертлдав) - страница 112

– Я слушаю тебя.

Гонец поклонился ему, как любому старшему по званию командиру, но Скаурус заметил его слегка поднятую бровь и поджатые губы – для аристократов-видессиан пиво было напитком простолюдинов.

– В палатке Его Величества во втором часу дня будет проходить офицерский совет.

В Видессосе, как и в Риме, день и ночь делили на двенадцать частей, считая от восхода солнца до заката. Трибун взглянул на небо.

– Ну что ж, времени достаточно, чтобы подготовиться.

– Не желаешь ли ты глоток эля? – спросил Виридовикс посланца, протягивая ему маленький бочонок с пивом. Марк видел, как под огненно-рыжими усами кельта зазмеилась улыбка.

– К сожалению, не могу, – ответил посланец Туризина. Голос его по-прежнему ничего не выражал. – Мне нужно передать поручение другим офицерам.

Поклонившись во второй раз, он исчез.

Как только гонец скрылся с глаз, Гай Филипп хлопнул Виридовикса по спине.

– «К сожалению, не могу», – передразнил он видессианина. Центурион и кельт громко рассмеялись, забыв свои ссоры.

– А не выпьешь ли ты глоток эля? – спросил его Виридовикс.

– Я? Великие боги, нет! Терпеть его не могу.

– Ну что ж, нет смысла пропадать хорошему напитку, – сказал Виридовикс и, припав к бочонку, сделал большой глоток.

Командиров, собравшихся в палатке Туризина, было легко разделить на тех, кто знал о падении Резаины, и тех, кто еще не знал об этом. Волны нетерпения пробегали по первой группе, хотя едва ли кто-нибудь мог сказать, чего, собственно, ждет. Остальные сидели спокойно, как на любом другом офицерском совете, когда ничего особенного ожидать не приходится. В течение первых десяти минут казалось, что так оно и будет.

Совет начался с того, что двое крепких охранников приволокли в палатку видессианского лейтенанта с длинной козлиной бородкой и испуганными глазами.

– Ну, что еще стряслось? – нетерпеливо спросил Туризин, барабаня пальцами по столу. У него были куда более срочные и важные дела, чем этот трясущийся юнец, что бы он там ни натворил.

– Ваше Величество… – дрожащим голосом начал лейтенант, но Гаврас взглядом заставил его замолчать и обратил взор на старшего стражника.

– Арестованный, зовущийся Пастиллас Монотэс, вчера вечером в присутствии своих солдат нанес Вашему Величеству злобное и грязное оскорбление. – Голос солдата, обвинявшего Монотэса, был лишен всякого выражения.

Видессианские офицеры, сидящие за столом, замерли с вытянувшимися лицами, а Туризин насторожился. Намдалени, каморы и римляне понимали свободу выражений как нечто само собой разумеющееся, но здесь была Империя, старое государство, переполненное правилами, строго регламентирующими отношение к членам императорской фамилии. Даже такой не вполне традиционный император, как Туризин, не мог потерпеть неуважения к своей высокой особе без того, чтобы не упасть в глазах подданных. Марк сочувствовал испуганному молодому офицеру, но знал, что не осмелится вмешаться в решение этого совета.