— Да, — женщина всхлипнула.
— Я смотрю, у тебя и родители живы, — изучив записную книжку, Шелест сунул ее себе в карман. — Будем иметь это в виду. Ведь ты не хочешь умереть мучительной смертью, правда?
— П-правда. Не хочу.
— И не просто умереть. Сначала ты похоронишь всех близких и дальних родственников, и только потом сама приберешься. В последнюю очередь. Понимаешь, о чем я?
— Да. Понимаю.
— Поэтому будь умницей. Не делай глупости, которые потом невозможно будет исправить. Побольше молчи и поменьше вспоминай о том, что ты тут видела. Ладушки?
— Хо-хорошо, — Вика никак не могла справиться со слезами.
— Кстати, у тебя и ребенок есть. Четыре годика. Надо же. Они такие забавные в этом возрасте. Ты его береги. С детьми всякое случается. Не стану объяснять.
Жора Шелест хотел что-то добавить, но промолчал. Было слышно, как в ванной комнате один за другим прозвучали три хлопка, совсем тихих, словно выстрелили из пневматического ружья. Тик-Так использовал глушитель, чтобы не поднять на ноги соседей. Все звуки стихли, потом полилась вода из крана. Это Тик-Так протирал полотенцем ботинки, мыл руки и лицо. Послышались шаги. Тик-Так вошел в комнату, в ответ на вопросительный взгляд Шелеста поморщился и отрицательно помотал головой.
— То ли он и вправду ни хрена не знал, то ли по жизни был таким упертым, — Тик-Так пожал узкими плечами и неожиданно засмеялся…
Друзья вышли из квартиры, спустились вниз и завернули за угол дома, где за рулем джипа томился Ольшанский.
— Что вы так долго копались? — включив двигатель и тронув машину с места, спросил он. — Я беспокоиться начал. Уже хотел подниматься.
— Ну, честно говоря, мы задержались всего минут на десять — пятнадцать, — ответил Жора Шелест, севший на переднее место. — Там, прямо в постели этого придурка, оказалась одна сучка. Такая лярва с сиськами… Мы решили, почему бы не совместить полезное с приятным. Уж коли так фишка легла. Вообще к этому козлу, уже покойному, бабы липли, как дерьмо к ботинкам. Я стал слушать сообщения на автоответчике от разных потаскушек, со счета сбился.
— А что с этой бабой, я не понял. Надеюсь, вы ее…
— Жива, — сказал Шелест. — Я забрал ее записную, срисовал номера, записанные в памяти мобильника. Она вся как на ладони. У нее родители, любимый муж, ребенку четыре года. Эта к ментам не пойдет. Или я ни черта не понимаю в людях.
— Ты в ней уверен?
— Господи… Разумеется, уверен. Как бы ты сам поступил на ее месте? Через полчаса она запрет квартиру, выйдет из подъезда и бросит ключи под решетку ливневой канализации. Дверь металлическая, обита кожзаменителем, трупный запах соседи услышат через наделю, не раньше. К тому времени мы уже всё закончим и забудем, что тут было.