— Мне кажется... я умираю, — прошептал арестант. — Мне страшно... Скажите, чтобы с меня сняли наручники.
— Наручники? Это не в моей власти, дружок. Я всего лишь врач.
— Пусть меня переведут из этого бетонного гроба хоть куда. Я здесь задыхаюсь...
— И это не в моей власти.
— Сколько сейчас времени?
— У меня нет часов.
— Я подыхаю...
— Ничего, сейчас я помогу тебе. Вытяни правую руку, я сделаю укол. Поработай пальчиками. Вот так, хорошо.
Луков достал из саквояжа большой шприц, уже наполненный бесцветной жидкостью.
— Это успокоительное, — пояснил врач. — Сейчас тебе будет хорошо.
На самом деле шприц был наполнен достаточно мощной дозой вещества, которое применяют для усыпления диких животных. Луков ввел иголку во вздувшуюся вену на локтевом суставе, затем спрятал пустой шприц в саквояж и поспешно вышел из камеры. Лязгнула задвижка. Анисимов поднялся с топчана.
Показалось, после укола стало немного легче. Но состояние облегчения продлилось лишь несколько коротких секунд. Анисимов неожиданно испытал онемение мышц, быстро поднимавшееся от бедер к груди. Сердце забилось редкими тяжелыми толчками, руки отяжелели, ноги сделались ватными, дыхание стало прерывистым и свистящим, как при астматическом приступе. Анисимов захрипел, он готов был разорвать глотку ногтями, чтобы глотнуть воздуха, но не мог пошевелить ставшими свинцовыми руками. Анисимов хотел сесть на тарубетку, но промахнулся и грохнулся на пол, в кровь разбив нос. Руки и ноги не слушались его. Но голова оставалась ясной и трезвой.
Анисимову казалось, что он угодил под тридцатитонный каток, который размазывает его тело по бетонному полу. Удары сердца становились все слабее и реже.
Луков сквозь дверной глазок какое-то время наблюдал за реакцией арестанта, затем повернулся к стоящему за спиной контролеру:
— Еще минут пять он подергается, а потом начнет дышать и двигаться. Тогда врубайте свет и музыку.
Действительно, через несколько минут, показавшихся вечностью, Анисимов почувствовал, что жизнь медленно, капля за каплей, возвращается в тело. Но страх смерти, животный ужас засели в сердце, как гвозди. И тут из динамика, вмонтированного в стены, грянула музыка. Даже не музыка, а какая-то дикая какофония звуков. Из десятка мощных ламп, спрятанных под потолком за решетками, в глаза Анисимову ударил ослепительно яркий свет.
Арестант почувствовал, как на голове его зашевелились волосы. Он закричал во все горло, завыл по-волчьи, но никто не отреагировал на его крик.
К обеду стало ясно, что поиски исчезнувшего отморозка закончились ничем. Милиционеры и военные вместе с сотрудниками городского ФСБ прочесали пляж, окрестные холмы, дорогу. Видимо, беглец воспользовался форой во времени и за те три часа, когда к месту подтянулись поисковики, сумел уйти далеко.