Однажды в ночном ресторане Трещалов перебрал лишнего и опрометчиво пообещал ей организовать дебют в кино. Наутро он забыл о своих словах, но Настя все помнила. И каждый день начинала фразой: «Коля, ты же обещал». У Трещалова не было знакомых киношников. После долгих поисков он вышел на какого-то то ли продюсера, то ли режиссера. Этот Жора Швондерович — бойкий пробивной малый — пообещал Насте эпизод в новой картине и вот уже третий месяц беззастенчиво тянул с Трещалова деньги, а съемочный день все откладывался.
Наконец Настя выпустила пар и спросила:
— Так ты приедешь вечером?
— Не обещаю, — ответил Трещалов. — Я ведь тебе сказал, что плохо себя чувствую. Зуб болит. Но ты, кажется, не услышала.
— Приезжай, Коля, мы все обсудим, обо всем поговорим. Даже о твоем больном зубе. Если тебе от этих разговоров станет легче.
Через минуту в дверь позвонил Вася Анохин.
Покидая квартиру, Трещалов закрыл дверь на оба замка и в сопровождении телохранителя спустился в лифте на первый этаж. Вышли из подъезда. Накрапывал дождь. Двор был пуст, только возле подъезда стоял какой-то незнакомый мужчина в мокром плаще и кепке и катал взад-вперед детскую коляску с синим пластиковым верхом и большими колесами.
Анохин даже и не взглянул на мужчину с коляской. Он резво сбежал вниз по ступенькам, остановился на тротуаре, распахнул заднюю дверцу «ауди».
«Бедолага, — думал Трещалов, глядя на мужчину с коляской и вспомнив свою любовницу. — Наверное, женился на какой-нибудь бессердечной сучке вроде моей Насти, которая тут же родила ему ребенка, чтобы крепче привязать к себе. И теперь она нежится в кроватке, а муж носится в молочную кухню и гуляет с ребенком. И еще приносит этой стерве кофе в постель. Вот она — плата за короткое и сомнительное удовольствие».
Трещалов занял место на заднем сиденье. Анохин сел рядом.
— В стоматологическую клинику, — приказал Трещалов водителю. — На Фрунзенскую.
Стерн, уже битый час катавший детскую коляску возле подъезда Трещалова, проводил «ауди» долгим взглядом. Надвинув на лоб козырек серой кепки, он достал сигареты и закурил.
Стерн уже успел неплохо изучить обстановку. Трещалов жил в новом кирпичном доме. Девять этажей, четыре подъезда, два лифта, грузовой и пассажирский. Консьержки внизу нет, хотя застекленную будку для нее уже поставили. Домофон работает. Окна квартиры Трещалова на седьмом этаже выходят во двор. Дом заселен где-то год назад, жильцы еще не перезнакомились. Маловероятно, чтобы бизнесмен знал в лицо соседей по подъезду или по двору.
Значит, появление возле подъезда простоватого на вид незнакомого мужчины в плаще и кепке не вызовет подозрений. Дождливая погода тоже на пользу дела. Трещалов возвращается из своей конторы около девяти вечера, когда на улице еще светло, но сегодня пасмурно и, значит, стемнеет раньше срока, а дождь заставит разойтись по домам возможных любителей вечерних прогулок.