Вера Дмитриевна, кажется, и сейчас по прошествии многих лет, испытывала что-то похожее на комплекс вины за то, что муж не без ее участия провел за решеткой четыре года. Годы их замужества, когда жена торчала за прилавком, а Бирюков старался продать какую-нибудь из своих картин, это даже не жизнь, а борьба за выживание. Картины расходились плохо, по грошовым ценам. Дела парфюмерного магазина шли не блестяще. Вера осаждала мужа предложениями помочь ему устроиться на работу, которая приносила семье хоть какие-то деньги. «Ты же морской пехотинец, владеешь всеми видами оружия, плюс рукопашный бой и все такое, – говорила она. – И к тому же в студенческие годы подрабатывал вышибалой в кабаке. Ты посмотри, кто работает в охранных фирмах. Сопливые качки, которые не умеют правильно держать дубинку. Того и гляди руки себе сломают».
И Бирюков сдавался. Перед командировкой на зону он работал в службе охраны крупного универмага. Заводил в служебное помещение покупателей, которые воровали и рассовывали по карманам кое-какие продукты. У кого были деньги, тот платил штраф. У кого денег не было, получали дубиной промеж спины, фонарь под глазом и, счастливый, топал домой. Последний раз Бирюков завел в служебное помещение деда, который украл в торговом зале две банки килек и пачку пельменей. Охранник приказал деду раздеться до трусов, обнаружив под кальсонами еще четыре банки свиного паштета. «В этот раз ты что-то маловато натырил, Василич», – сказал Бирюков. «Маловато», – вздохнул дед. Отобрав все это добро, сложил товар на стол, велел старику одеваться: «Еще раз здесь появишься, вернешься к своей старухе с разломанной мордой. Все. Топай до хазы». «Ты должен был так намылить шею этому пердуну, чтобы он месяц не мог смотреть только вперед, – сказал на вечерней пятиминутке начальник службы охраны. – Он не первый раз ворует, а ты строишь из себя живую добродетель». Тем же вечером Бирюков написал заявление по собственному, решив, что охрана пельменей и килек не его призвание.
Но Вера не успокоилась, быстро нашла мужу новую работу. «Ты будешь охранять солидного человека, – почти кричала она. – Бизнесмен, весь из себя прикинутый, в „мерсе“ ездит. Ты только знай, что сиди в офисе и плюй в потолок». На новом месте Бирюков плевал в потолок дней десять. На исходе второй недели безделья новый начальник по фамилии Швыгун вызвал подчиненного, кинул на стол бумажку: три фамилии, три адреса и какие-то цифры. «Говорят у тебя опыт рукопашного боя. Надо немного размяться, – сказал Швыгун. – Эти люди – мразь и крысятники, они должны мне бабки. Но не хотят платить. Твоя задача получить долги». С первыми двумя клиентами Бирюков справился, решив, что выбивать деньги – это гораздо легче, чем он думал прежде. Пара ударов по морде, и всех дел. С третьим клиентом случилась заминка. Он вытерпел все зуботычины, оплеухи и, ползая по полу своего кабинета, орал благим матом, что ничего не должен Швыгуну, скорее наоборот… Бирюков дважды ставил его на ноги и сбивал мощным левым крюком. Наконец и этот обормот сдался, открыл ящик стола и отсчитал требуемую сумму.