Он не спешил вылезать из машины: дорога под уклон, переулок прямой, свободный от пешеходов, просматривается из конца в конец. В конце переулка, как свечка, светится маковка церкви, дома старой постройки четырех-пятиэтажные. Маленький островок старой купеческой Москвы, еще не изуродованный стараниями реставраторов. Через четверть часа Ремизов, завернул в ту же подворотню, куда нырнул его клиент, и пришел к выводу, что Бирюков сейчас находится в частной картинной галерее «Камея». Больше ему деваться некуда. Интересно, что привело его в эту дыру в столь ранний час, и почему он зашел с черного хода?
Ремизов внимательно осмотрел дом, где располагалась галерея, прошелся вдоль фасада, заглянул на задний двор. На окнах решетки, внутренние жалюзи плотно закрыты, задняя дверь металлическая, есть глазок, в который наверняка вмонтирована видеокамера. На передней стеклянной двери табличка: «Закрыто по техническим причинам». Войти в «Камею» незамеченным нет никакой возможности, значит, остается ждать. Ремизов вернулся к машине, подогнал ее ближе к парадному подъезду «Камеи». Чутье подсказывало, что на этот раз все получится, если действовать решительно и жестко, дело закончится сегодня же. Под пассажирским сиденьем лежали пистолет с запасной обоймой и кастет с острыми шипами. Все, что нужно для работы. Ремизов в честь такого случая выпил стаканчик кофе, вытер губы ладонью.
Убийство, самоубийство или несчастный случай, какая к черту разница, – решил он. Личностью покойника никто не станет заниматься всерьез. Следствие заглохнет, не успев начаться. Бирюков не чиновник правительства Москвы, не государственный деятель, просто какой-то люмпен, человек без определенных занятий. Вроде бомжа с художественным образованием. Таких олухов в столице неводом не переловишь. Ремизов икнул, попытался задержать дыхание, но икнул снова. Икота частенько нападала в минуты волнения или неожиданной радости. Он вытащил трубку мобильного телефона, забыв, что который час, набрал номер Артура Дашкевича.
К телефону долго не подходили, наконец сонный голос сначала промычал что-то невнятное, затем матерно ругнулся.
– Наш клиент нашелся, – выпалил Ремизов. Он вспомнил, что домашний телефон шефа защищен от прослушки, говорить можно свободно, но имен лучше не называть. – Его выпустили из клетки.
– Вот как? – Дашкевич мгновенно проснулся. – Что ж, хоть одно приятное известие за целый месяц. А ты не ошибаешься?
– Ошибка исключена. Эту ночь он провел дома. А чуть свет помчался в одну частную картинную галерею. Возможно, хочет трахнуть ночную сторожиху. Ну, напоследок.