— Пока не нашел. Мне он ничего не говорит, темнит. Но у меня такое ощущение, что след взял.
После того, как слушание дела возобновилось, прокурор заявил ходатайство о вызове в качестве свидетеля гражданки Сомовой Галины Ивановны. Впервые за время суда мертвое лицо Калмыкова исказила гримаса.
— Нет! — резко произнес он, будто каркнул. — Нет!
— Защита отклоняет ходатайство прокурора, — заявил адвокат, но обосновать свой протест не смог.
— Возражение не принято. Пригласите свидетельницу, — распорядился Сорокин.
Судебный пристав ввел в зал высокую стройную женщину с большими встревоженными глазами, словно извлеченную из уличной толпы. Такие женщины составляют на московских улицах большинство: опрятно и даже модно, но небогато одетые, с выражением озабоченности на лице — нехваткой денег, ценами на продукты, здоровьем детей.
В толпе она не обратила бы на себя внимания. Явленная же вне привычного окружения, обнаружила гордую посадку головы, как бы потаенную грациозность движений. На узком, с крупными правильными чертами лице выделялся большой рот с четким и словно бы высокомерным разрезом губ.
То ли ей плохо объяснили, для чего ее вызывают в суд, то ли она не вполне это поняла, а просто подчинилась, как привыкла подчиняться начальству. Но она даже не увидела подсудимого, скользнула по решетке взглядом и с испугом, недоумением и настороженностью посмотрела на судей.
Когда была установлена ее личность и сделаны положенные предупреждения об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу ложных показаний, прокурор задал вопрос:
— Свидетельница, знаете ли вы подсудимого Калмыкова Константина Игнатьевича?
И только тут она увидела человека за решеткой.
— Костя, — негромко, ошеломленно проговорила она. — Это ты?
Калмыков не ответил. Он снова стал мертвым.
— Что с тобой, Костя? — быстро заговорила она. — Костя, что с тобой? Костя, это же я! Это я, Костя!
Она так и не дождалась ответа. Секретарь суда поспешно налила воды и подала стакан свидетельнице.
— Спасибо, — сказала она. — Не нужно.
— Вы можете отвечать на вопросы? — спросил Сорокин.
— Я постараюсь.
— Знаете ли вы подсудимого Калмыкова? — повторил прокурор.
— Да. Это мой муж.
— Уточните свой ответ. Он был вашим мужем или вы считаете его своим мужем и сейчас?
— Он был моим мужем.
— Вы развелись?
— Нет. В восемьдесят первом году его отправили в Афганистан. Сразу после нашей свадьбы. В восемьдесят четвертом он вернулся, через месяц улетел снова. Потом мне сообщили, что он пропал без вести. В девяносто третьем году по суду его признали безвестно отсутствующим. Костя, я ждала тебя девять лет.