Мы сидели в небольшом холле на втором этаже одного из санаторных блоков, в цоколе которого располагалась столовая. Правильней сказать — уютное, оформленное в прибалтийском стиле кафе. Только столы были длинные, каждый человек на десять.
И официанток не было. Каждый подходил к стойке, набирал что хотел, наливал борщ из фарфоровых супниц и располагался за столом. Скатерти, хорошая посуда, мельхиоровые приборы, эти супницы. Флотские дела. И бутылки без этикеток — с белым и красным сухим вином.
Обедали шумно, с завидным аппетитом, вполне естественным для молодых здоровых мужиков, от души поработавших в спортзале. На меня не то чтобы не обращали внимания, но словно бы предоставили самому себе. Хотя поглядывали с интересом.
Особенно Миня. С Егоровым тоже держались свободно, но с заметной уважительностью. Примерно как флотские офицеры держатся за обеденным столом с капитаном. Так что Егоров не соврал, когда сказал о них: «Мои люди». Только вот про этого смуглого он не мог бы сказать: «Один из них». За этим общим столом он был бы неуместен, как волк в веселой собачьей стае.
— У меня тоже есть пара вопросов, на которые ты не ответишь, — проговорил наконец Егоров. — Или рискнешь?
Я кивнул:
— Попробую.
— Зачем ты ходил на митинги губернатора?
— Интересовался его программой.
— Зачем?
— Чтобы оценить его шансы.
— Твоя забота — Антонюк, а не губернатор.
— Моя забота — киллер. Если его не вычислить, Антонюка не уберечь.
— Ты три раза уходил от хвоста.
— Четыре.
— Да? Мне доложили — три.
— Твои проблемы.
— С кем ты встречался?
— Ни с кем.
— Тогда зачем уходил?
— Проверить. Смогу ли уйти, если понадобится.
— Сможешь?
— От тебя смогу. От смуглого трудней. Но я постараюсь.
— Хвостов больше не будет.
— Да ну?
— Я тебе говорю.
— Зачем они были нужны?
— Страховка.
— А теперь спроси, какие сигареты я курю.
— Ты же не куришь.
— Правильно. Вот так бы я тебе и ответил. И в нашем разговоре это был бы не единственный честный ответ. По крайней мере, с моей стороны.
На лице Егорова вновь появилось его обычное насмешливое выражение. Он похлопал меня по колену:
— Расслабься, Серега. И давай о деле. Завтра первый тур выборов. Пятьдесят процентов плюс один голос не наберет никто. Это, думаю, ты уже понял. Второй тур — через две недели. Вот тут и разгорятся страсти.
— Какие страсти? — удивился я. — У Антонюка тридцать один процент. У губернатора двадцать один.
— Плохо считаешь, — возразил Егоров. — Во втором туре губернатор получит голоса «Яблока». Двадцать один и семнадцать. Тридцать восемь.
— А Антонюк — голоса жириновцев. Тридцать один плюс двенадцать. Сорок три.