Через два месяца почти все мужское население Затопина работало в моем ИЧП, а затопинские бабульки сильно меня и Ольгу зауважали и обращались к нам по имени-отчеству и на «вы». Не скажу, что это оставляло меня равнодушным, все-таки приятно чувствовать себя благодетелем даже в небольшой, отдельно взятой деревне.
Новые русские не жлобились из-за каждой копейки, платили хорошо — и за качественную работу, и за уверенность, что их дворцы не сожгут по пьянке, а фирменную итальянскую сантехнику не разворуют. Но все же я оставался еще в глубоком минусе, учитывая стоимость станков и оборудования. Да и нарколог, хоть и делал мне, оптовику, скидку, брал за каждого по сто баксов. Так что наезжать на меня было явно рано — все равно что скручивать шею цыпленку, не дав его костям набрать мяса, или стричь овцу, не обросшую шерстью. Это даже наше государство понимало и потому давало на первое время молодому мелкому бизнесу, вроде моего, налоговые послабления.
Но мои нынешние гости, судя по всему, так не считали. У них были, видно, свои представления об экономике малого предприятия. Или о чем-то другом. Допустим, о жизни вообще.
— Здорово, хозяин! — приветствовал меня старший, проходя внутрь столярки и с интересом осматривая готовые дверные и оконные блоки и заготовки к ним. — Дела идут, а?
— Так, понемногу, — неопределенно ответил я.
— Не прибедняйся, — добродушно посоветовал он. — Отправь-ка мужиков по домам, им пора махнуть по соточке, а то заездил ты их — гляди, какие смурные. А нам с тобой потолковать кое о чем надо.
Мои работники действительно посмурнели, а Мишка Чванов без нужды переложил с места на место плотницкий топорик и быстро вопросительно взглянул на меня. Я отрицательно покачал головой. С Мишки сталось бы, конечно, кинуться с топором на гостей при пушках, парень он был безудержный что в пьянке, что в работе, что в драках, которые еще в школе возникали между затопинскими и выселковскими. Но сейчас его безудержность ни к чему хорошему привести не могла. Я посоветовал своим особо на соточки не налегать, отчего они посмурнели еще больше, попросил гостей подождать минуту и заглянул на кухню — единственное полностью законченное помещение моего нового дома. Ольга царствовала там — среди кафеля и японской кухонной техники. Тут же крутилась Настена. Я напомнил Ольге, что пора идти за молоком к бабе Клаве, а заодно и прогулять собак, которые засиделись в вольере.
— Кто эти люди? — спросила Ольга.
— Заказчики.
— Мне они не нравятся.
— Мне тоже. Но мы не будем дружить с ними семьями.