Он подождет здесь на крыше, пока все не успокоится. Потом выберется из Парижа через какие-то городские ворота. Возможно, он изменит облик — если убивают друзей адмирала, его, Телиньи, тоже не захотят оставить в живых. Он должен жить, должен попасть в Шатильон… к Луизе.
Над его головой просвистела пуля. Он услышал донесшийся снизу крик. Его заметили. На Телиньи упал отсвет факелов.
— Вот он… на крыше…
Руку пронзила острая боль. Он растерянно посмотрел по сторонам.
— Я должен бежать, — пробормотал Телиньи. — Должен добраться до Шатильона… до Луизы.
Факел осветил край крыши. Телиньи увидел, откуда он пришел. За ним тянулись кровавые следы ног. Он услышал новые злобные крики и звуки выстрелов.
Телиньи пополз вперед. Он испытывал слабость и головокружение.
— Ради Луизы… — выдохнул он. — Ради Шатильона и Луизы…
Он скатился с крыши с ее именем на устах.
Толпа, узнав дрожащее тело, набросилась на него; люди сообщали друг другу о смерти Телиньи. Они разорвали его одежду и забрали ее куски на память об этой ночи.
Взволнованная Марго отправилась в свою спальню. Ее муж уже находился там. Он лежал в постели в окружении придворных.
Марго удалилась в гардеробную, позвала своих фрейлин раздеть ее, после чего присоединилась к Наваррцу.
Казалось, ему тоже было не до сна.
Она не могла забыть слова сестры и злость, которую они пробудили в их матери. Марго была уверена, но ей что-то угрожает. Она хотела, чтобы приближенные Наваррца удалились; тогда она сможет поделиться с мужем происшедшим. Но люди, похоже, не собирались уходить, и Наваррец, кажется, не хотел этого.
Они возбужденно обсуждали покушение на адмирала и его возможные последствия.
— Утром, — сказал Наваррец, — я отправлюсь к королю и потребую суда. Я попрошу Конде сопровождать меня и попытаюсь, добиться ареста Генриха де Гиза.
Марго насмешливо улыбнулась. Ее мужу следует многое узнать. Здесь в Париже Генрих де Гиз обладал влиянием не меньшим, чем король.
Они продолжили разговор о Колиньи, об аудиенции Карла и справедливости, которую они попросят у короля Марго слушала мужа. Она устала, но не могла заснуть в присутствии людей, а Генрих не отпускал их. Ночь тянулась; наконец, заявив, что скоро наступит новый день, Генрих выразил желание поиграть в теннис до пробуждения короля.
— Затем, — сказал он, — я без промедления отправлюсь к нему и потребую аудиенции.
Генрих повернулся к приближенным.
— Давайте пойдем и приготовимся к игре. Я не засну, пока не добьюсь справедливости в отношении Колиньи.
Он поднялся с кровати.
— Я буду спать до полудня, — сказала Марго. — Я устала.