Обнесенный толстой каменной стеной Париж изнемогал от летнего зноя. Но уже несколько недель путники, прибывавшие из дальних уголков страны, входили в столицу через городские ворота. Знать шла в сопровождении свиты, к которой в пути пристраивались нищие, разбойники и бродяги. Казалось, будто вся Франция желает увидеть бракосочетание принцессы-католички с наваррским королем-гугенотом.
То и дело к воротам под пение труб подъезжал очередной дворянин со своим эскортом. Он двигался к Лувру по улицам, застроенным высокими красивыми зданиями с островерхими серыми крышами. Если это был католик, то звучали приветственные крики католиков. Если появлялся гугенот, то его радостно встречали единоверцы.
В узких грязных переулках с множеством мух ощущалось напряжение; оно висело над улицами и площадями, лежавшими под сенью готических башен Сент-Шанель и Нотр-Дам, мрачных тюрем Бастилии и Консьержери. Нищие вдыхали запахи стряпни — это был город ресторанов, где процветали кулинары и кондитеры, пользовавшиеся покровительством знати и самого короля. Голод не мешал нищим сохранять бдительность.
Временами в тавернах вспыхивали драки. Говорили, что в «Ананасе» убили человека и без лишнего шума выбросили его тело в Сену. Это был гугенот, и не следовало удивляться, что с ним произошло несчастье в католическом Париже. Появление одинокого гугенота среди католиков было опасным вызовом. Но этим летом в Париже находились тысячи гугенотов. Их видели на улицах, возле собора Сент-Жермен-Л'Оксеруа, они прогуливались среди толпы мимо статуи и особняков; многие из них поселились во дворце Бурбонов, другие нашли пристанище в доме на углу улицы Сухого Древа и Рю Бетизи, где находилась штаб-квартира главного протестантского лидера адмирала Гаспара де Колиньи.
В восточной части улицы Сент-Антуан стоял один из самых больших домов Парижа — особняк де Гизов. Знойным летним днем в город въехал человек, появление которого вызвало ликование парижан; он был их героем, их кумиром, красавцем, рядом с которым любой король или принц казался простолюдином. Это был золотовласый, русобородый двадцатидвухлетний герцог Генрих де Гиз.
Парижане выражали свою преданность криками, они хлопали в ладоши и подпрыгивали от радости. Люди оплакивали погибшего отца Генриха. Молодой герцог был романтической личностью — особенно теперь, когда весь город готовился праздновать это бракосочетание. Де Гиз был возлюбленным принцессы, которую выдавали замуж за гугенота. Париж предпочел бы, чтобы она стала женой герцога-католика. Но говорили, что королева — коварная старая змея застала любовников во время свидания; это привело к женитьбе герцога на Катрин де Клев, вдове принца Порсьенского; веселой и легкомысленной принцессе Марго пришлось променять католика Генриха де Гиза на гугенота Генриха Наваррского. Это казалось странным, но итальянка Катрин де Медичи уже не могла чем-то удивить Париж.
