— Нет, могу. — Голос его был очень низок, и в нем чувствовалась абсолютная уверенность в себе. Чентел приоткрыла глаза, ожидая от него еще какой-нибудь гадости, и она не ошиблась.
— В Ковингтон-Фолли мы нашли ящик контрабандного бренди и несколько рулонов французского шелка. К твоему сведению, контрабанда все еще считается преступлением. Я выдвину обвинение против твоего брата, если ты не согласишься.
— Это шантаж!
— Не я преступил закон, — парировал он.
Они оба замерли и стояли совершенно неподвижно. Инстинкт подсказывал Чентел, что надо отказать лорду и бежать со всех ног. Но она привыкла в первую очередь заботиться не о себе, а о брате, и не могла допустить, чтобы он пострадал в результате ее решения. Она наклонила голову:
— А нельзя сделать так: объявить о нашей помолвке, а через месяц ее разорвать? Разве этого будет недостаточно?
— Нет, это нас не спасет. — Его горячее дыхание ласкало ее волосы, и по телу пробежала дрожь.
— Что ж, я вынуждена согласиться, ведь у меня не остается выбора. — Слезы обиды выступили на ее глазах. Она подняла голову и замерла, пораженная его взглядом.
Он наклонялся к ней все ближе и ближе. Сердце Чентел затрепетало. Его губы находились в каком-то миллиметре от ее рта, девушка вздохнула и невольно приподняла подбородок; веки ее сами собой опустились. Она была уверена, что он вопьется в ее губы жарким поцелуем.
Но поцелуя не последовало. Вместо этого он вдруг отпустил ее, и она перестала чувствовать его тепло. Чентел открыла глаза: каким-то образом Сент-Джеймс очутился в противоположном углу комнаты. Еще мгновение назад он был рядом с ней, и вот… Она встряхнула головой, чтобы избавиться от одурманившего ее тумана.
— Наш брак будет фиктивным, — сказал он ледяным тоном. — После шести месяцев в случае, если… если между мужем и женой не существовало супружеских отношений, его признают недействительным.
Чентел, не зная, радоваться этому или огорчаться, пробормотала:
— Да, понимаю. Это мне подойдет.
— Да. Это должно сработать. — Голос Ричарда казался теперь таким далеким. Чентел метнула на него пристальный взгляд: на лице ее мучителя не дрогнул ни один мускул, так что невозможно было сказать, о чем он думает. — Что ж, сейчас я принесу платье.
Чентел не знала, что и думать после этих слов: от страсти, блиставшей в его глазах, не осталось и следа.
— Благодарю вас, сэр. — Она вздернула подбородок. Пусть он происходит из самого знатного рода, но у нее есть собственная гордость.
Он сделал вид, что этого не заметил, и вышел из комнаты. Чентел подошла к кровати и устало опустилась на нее. Ее самолюбие было уязвлено, в Душе происходила борьба между чувством и честью. Господи, в какую историю она попала. Неужели ей придется выйти замуж за почти незнакомого мужчину и жить с ним под одной крышей в течение полугода, пока они не смогут расторгнуть брак. Ничего не видя вокруг себя, девушка прилегла на кровать. Усталость пересилила волнения и обиду, и Чентел уснула с мыслью о том, как она сможет пережить этот совершенно невероятный поворот событий.