— Я… обычно я не позволяю себя целовать,-она чувствовала, что ей необходимо объясниться. Она не целовалась даже в свое первое свидание. Уэсли потребовалось несколько месяцев, прежде чем он смог затащить ее в постель, прошли долгие месяцы, прежде чем она начала доверять ему. Заметная выпуклость на гульфике джинсов Джека говорила о том, что ее доверие не имело для него никакого значения. Он принадлежал к тем людям, которые привыкли только брать. Секс был для него совершенно естественным делом, основным инстинктом. Он был сильным, здоровым мужчиной, самцом, она была женщиной, которая должна была принимать то, что он ей предлагал. Эта мысль не понравилась ей.
Неожиданно он усмехнулся, и снова улыбка полностью изменила его.
— Эй, но я не какой-то обычный парень, возразил он.
Вместе они подняли верх машины и закрепили его.
— Нам придется отправиться за помощью, — сказал Джек. — Автомобиль иначе не вытащить отсюда, а дождь может идти всю ночь.
Лорел ничего не ответила. Она внимательно огляделась, стараясь увидеть что-то знакомое вокруг, чтобы сориентироваться. Если пойти по грунтовой дороге на север в сторону леса, то можно со временем выйти к тому месту, где Кларенс Готье держала своих боевых собак. Дощечка, сделанная из неровного куска кипарисового дерева, была прибита на дубе, в который когда-то лет двадцать назад попала молния, отчего он засох. На ней было написано: «Осторожно, нарушители зоны могут быть съедены».
— Пойдем, любимая,-сказал ей Джек, кивая в сторону города.
— Нет, — Лорел покачала головой и вытерла рукой капли дождя с лица.-Пойдем туда.-Она повернулась и указала на восток.
—Сладкая, там ничего нет, кроме змей и аллигаторов,-запротестовал он.
Тень улыбки мелькнула в уголках ее рта. Змеи и аллигаторы. А также Бовуар, дом ее детства.
В сравнении с Бовуаром Тара казалась дешевым пансионом. Бовуар стоял в конце традиционной аллеи древних, покрытых мошкарой виргинских дубов и считался жемчужиной старого Юга. Он содержался в безукоризненном состоянии и был выкрашен в девственно-белый цвет. Изящная двойная лестница в форме подковы вела на галерею. Дорические колонны, белые и прямые, высотой в двадцать четыре фута вдоль каждой из четырех сторон здания поддерживали свисающую крышу в карибском стиле. Входные двери освещались фонарями, французские окна имели жалюзи густого зеленого цвета. Три мансарды с слуховыми окошками привлекали внимание к широкой крытой шифером крыше. Застекленный купол венчал произведение архитектурного искусства.
Бовуар представлял зрелище, от которого у любителей старины захватило бы дух. Лорел подумала, что этот дом мог бы вызвать в ней благоговейные чувства или даже любовь, если бы был жив ее отец. Но после его смерти плантация перешла в руки их матери, а она посчитала возможным привести сюда Росса Лайтона. Лорел не сомневалась, что, глядя на Бовуар, никогда не сможет испытывать что-то иное, кроме сожаления, чувства утраты и горечи. Горечи от безвременной смерти отца. Ни она, ни Саванна никогда не смогут жить здесь. Слишком тяжелы воспоминания.