…Мэри услышала звук ружейного выстрела всего за секунду до того, как пуля вонзилась в старый пень за ее спиной. Все произошло так стремительно, что она не сразу и сообразила. Она падала назад. Клайд превратился в расплывчатое видение с выпученными глазами и взлетающими копытами. Мэри ударилась о землю, и в глазах у нее потемнело.
Когда мир стал вновь обретать четкие очертания и проясняться, Мэри никак не могла сообразить, жива она или уже на том свете. Поморщившись от боли, она решила, что все-таки, скорее, жива. Мертвым не больно. Боль вернула Мэри сознание, и она, открыв глаза, вскрикнула, увидев лицо человека, склонившегося над ней и пристально ее разглядывавшего. Это не было лицом, которое, если верить рассказам, слышанным еще с детства, она могла увидеть на небесах, а ведь Мэри была совершенно уверена, что попадет именно на небеса, хотя и не была примерной прихожанкой. Нет, склонившееся над Мэри лицо принадлежало ковбою, и что-то в его глазах говорило ей, что хотя этот человек и не явился из преисподней, но видом своим весьма походил на такого рода пришельца.
Из-под полей серой ковбойской шляпы и густых бровей на Мэри смотрели прищуренные глаза цвета поразительной смеси серого и голубого, наполненные тем, что ей показалось безумием. Гнев, страх, неустойчивое напряжение, грозящее вот-вот прорваться непредсказуемыми действиями. На вид человеку было лет пятьдесят. Лицо худое и обветренное, коричневое от загара и испещренное морщинами, как старый, потрескавшийся ремень. Какой-то несчастный случай оставил на левой скуле сморщенный круглый шрам размером с центовую монету. Шрам оттягивал уголок рта, придавая лицу довольно мрачное выражение. В больших огрубелых руках человек держал огромное, очень страшного вида ружье.
– Не убивайте меня… – прошептала Мэри, лихорадочно соображая, что могло бы удержать страшного незнакомца от такого поступка, и задаваясь вопросом, не является ли для нее смерть в данном случае более предпочтительной альтернативой. Человек мог утащить Мэри куда угодно, сделать с ней что угодно, и не было бы ни одного свидетеля, если не считать все ту же дикую природу. Сердце Мэри затрепыхалось, точно умирающая птичка.
– Если бы я намеревался убить вас, мэм, – низким, хриплым голосом произнес мужчина, – вы были бы уже мертвы.
Голос! Мэри часто заморгала, словно этот голос что-то прояснил в ее голове. Этот голос был голосом Джея Ди, только ниже и грубее. Лицо тоже было топорнее – дурная копия лица Джея Ди. Мэри медленно приняла сидячее положение, быстро переводя при этом взгляд с лица на ружье и обратно.