— Кофе хочешь?
— Хочу, сынок, хочу. Маковой росинки во рту не было с утра.
Разжигая огонь, Робин искоса поглядывал на отца. Выговор-то у него, как у Молли, — восточный. А тот, словно уловив мысли Робина, забросил ноги на шаткий стол.
— Сын, я десять лет гнул спину в тюремной конторе… Среди господ. Совсем другим стал, ей-богу.
Кажется, фраза пришлась к месту. Робин задумчиво помешивал в котелке.
— Я узнал про тебя два дня назад. От Олсена.
— От кого?
— От Олсена, — удивленно повторил Робин.
— А-а… Я-то думал, гм… В общем, да, — пробурчал Баркер, не зная, что сказать. Про какого-то Олсена губернатор не сказал ни слова. Вот так номер, однако.
— Олсен мне все рассказал.
— И плохо сделал.
Робин вновь удивился словам отца. А Баркер взял быка за рога и начал вдохновенно импровизировать. Слегка подрагивающим, но полным сдержанной гордости голосом, взятым напрокат из роли старика в «Даме с камелиями», Баркер начал монолог перековавшегося разбойника:
— Сын мой, я уж давно не тот зверюга, при одном имени которого у всего Запада дрожали поджилки! Сломался я, сынок. В тюрьме давали много всяких книжек, так я нынче все по-другому представляю. Не пойду больше грабить и убивать! Да и прежней силы во мне не осталось.
— А как же мама? Погляди, вот часы.
Щелкнула пружина, и Баркер увидел фотографию красивой леди с ребенком на руках. Робин, прищурившись, наблюдал за отцом.
— Да, это она, — растерянно протянул Баркер и со злостью подумал: «А Хантон ни слова не сказал!»
— Неужели ты не хочешь отомстить?
— Не хочу, сынок. И тебя прошу: не делай ты этого! Поехали на Восток, мне охота дожить свой век мирно. Получишь там какую-нибудь профессию. В Библии-то как сказано: «Возлюби ближнего своего… «
Робин с грустью глядел на отца. Что ж, все понятно: за годы тюрьмы Тигр попросту выжил из ума.
— А я буду мстить! И ты пойдешь со мной. Если не выйдет, тогда уйдем на Восток. Там и будем жить, нас там не знают.
Баркер печально отметил про себя, что в старости без сына и вправду тяжело. Эх, был бы этот молодой парень его настоящим сыном, может, увез бы старика куда-нибудь да позаботился о нем на старости лет? А то приходится изображать отца, и кому — отсидевшему в тюрьме отставному актеру по имени Баркер!
— Погоню пошлют по обеим тропам, — процедил Робин. — Может, они уже на подходе.
— Как же мы отсюда выберемся?
— Я все обдумал, когда шел сюда, — спокойно ответил Робин. — Но уходить надо сейчас. Жаль, что у меня нет второй лошади. Пока нет, а когда спустимся — будет.
— Когда спустимся? — поперхнулся кофе Баркер.
— Конечно. Уйти можно только напрямик, через перевал. Там, правда, полно снега, но с другой стороны чисто. До Фолкстона доберемся без труда. Высоко, разумеется, но в такое время можно прорваться.