1
Из дверей салуна вылетела шляпа. Раздался хохот.
Вслед за шляпой под оглушительный рев проследовал тем же путем ее владелец. Поднявшись на ноги, парень подобрал шляпу и отряхнул штаны. Его грустные глаза загорелись ненавистью: на порог вышел Том Коннор.
— Чтоб духу твоего тут не было! — презрительно ухмыльнулся он. — Убирайся отсюда.
— Захочу — и приду.
— И снова от меня получишь!
— Тр-русам в салуне не место! — выкрикнул кто-то, а другой голос поддержал:
— Все его обижа-ают… С виду ковбой, а поджилки трясутся.
— Связываться неохота! — в сердцах проговорил молодой человек. На пороге появилась рыжеволосая девушка.
— Уходи, Робин, видишь, они издеваются.
— Эми, я ведь к вам прихожу. Главное, чтобы вы не смеялись.
Девушка помолчала мгновение, потом с усилием произнесла:
— Я… я и не стану, Робин. Но лучше тебе не ходить сюда.
— А теперь проваливай! — заорал Коннор. — По-моему, Эми тебе ясно сказала, а?
Осмеянный Робин медленно побрел к коновязи. Все видели, как он вскочил на своего Римбоу и ускакал. Коннор и Эми вернулись в салун.
— Том, почему вы все над ним измываетесь? — спросила девушка.
— Потому что трус, но упрямый. Пять раз его предупреждал, чтоб вокруг тебя не увивался. Четыре раза за шиворот выводил. А он опять за свое!
— Сто против одного, — пробурчал пьяный голос, — что парень завтра будет тут как тут…
— Тогда уже врежу как следует! — огрызнулся Коннор.
— Чего-то неладно выходит, — сказал кузнец Грин. — Трусливого трогать доблесть небольшая. Он сдачи не даст и пулю не всадит…
— Тогда пусть дома сидит, — заявил Том.
— А он ко мне приходит, — поддразнила того девушка.
— А ты, стало быть, сердечно ему рада, так что ли?
— Рада не рада, а какого дьявола ты ревнуешь?
— Отвечу в самое ближайшее время, мисс, — со значением произнес Коннор и улыбнулся.
2
Робин пустил коня в галоп. Горькое отчаянье овладело им, сердце кипело ненавистью и злобой. Трус! Все знают, что он — трус. Но почему, почему так? Почему он не может взяться за оружие, когда обидчик глумится над ним? Почему одно только холодное чувство студит сердце?
Он поглядел на небо, словно испрашивая у далеких сверкающих звезд ответа на свой вопрос. О, как хорошо понимает он, что значит быть трусом, когда кто-то машет кулаками или берется за револьвер!
Понимает — только нет пока имени этому чувству. Вдруг начинают мелькать в памяти смутные, беспорядочные картины: зарево пожара, стрельба, запах гари… кровь, стоны. Что такое, откуда это? Не понять, но тело немеет от страха, душа будто застывает в преддверии чего-то страшного.
Было Робину года четыре, а то и меньше, когда то страшное произошло. Олсен говорит, будто все это фантасмагории. Но именно тогда Робин остался сиротой, и его дядя, Олсен Джеф, взял его к себе. Так он сам рассказывал. Вот откуда те странные картины. И если теперь доходило до стрельбы, начинались угрозы, Робина вдруг оглушали резкие крики, душила пороховая гарь от выстрелов из далекого прошлого. И холодный страх леденил тело. Вот его и прозвали трусом.