– Дурочки, – сказала я без всякого уважения. – Конечно, семья была не богатой, от самой прабабки осталось какое-то барахло...
– Баччиарелли! – выкрикнул с обидой Михал.
– А что такое один Баччиарелли по сравнению со всем остальным! Пара каких-то мелочей, а все остальное – это побочные наследства, которые прабабка вообще не трогала. Кроме того, усадьбы и мельницы были настоящими. Франек их помнит. Вас никогда не удивляло, что прабабка ничего не получила от предков?
– У нее ничего не было, потому что не было у предков, – гордо ответила моя мамуся.
– Значит, усадьбы Франек выдумал? Я всегда думала, что кроется за этой каретой...
– Какой каретой? – неуверенно прервала Тереза.
– Все знают, что прабабка смылась от прадеда и потом была привезена в Тоньчу в карете с четверкой коней. Так откуда карета? Из этой нищеты? По-моему, что-то в этом есть, раз у матери прабабки была карета с четверкой коней, а у прабабки эта халупа в Тоньчи...
– Бабку лишили наследства, – неуверенно объяснила моя мамуся.
– То-то и оно. А с имуществом предков что стало? И с ее приданым? Карета была, а приданого не было?
– Она очень мудро рассуждает, – похвалила меня тетя Ядя.
– Кажется, что всего этого много только потому, что прабабка все хорошо спрятала. Подумайте, что бы произошло, если бы прабабка получила свое наследство вовремя, что бы от него осталось? Прадед докупил бы земли, построил большой дом, может, расстарался бы о карете, а потом все разошлось бы по девяти детям. Еще до первой мировой войны стало бы расходиться...
Агитация мне удалась, Михал Ольшевский одобрительно кивал головой, моя мамуся и Тереза начали сомневаться, но Люцина была непоколебима.
– Триста жемчужин! – презрительно фыркнула она. – Как же!..
– Дались тебе эти триста жемчужин! – разозлилась на нее Тереза. – Триста жемчужин да триста жемчужин! Ты там больше ничего не заметила?
– Золотая шкатулка с резьбой в итальянском стиле! – вспомнила Люцина с еще большим пренебрежением. – Византийский подсвечник! Фи!..
– Бокал венецианского стекла, украшенный резьбой и оправленный в золото, – дерзко напомнил Михал.
– Такой, как Любомирский разбил о свою голову, – добавили я. – Хотела бы я увидеть нечто подобное...
– Увидишь! – сварливо фыркнула Люцина. – Ухо от селедки!
Тетя Ядя опять попробовала вмешаться:
– Да подождите же, пусть он расскажет все до конца. Почему вы считаете, что это еще никто не украл? Откуда вы это знаете?
Михал благодарно посмотрел на нее и подождал, пока другие перестанут ссориться.
– Сейчас я все объясню, – сказал он поспешно. – Как я сказал – я искусствовед. Десять... нет, пятнадцать лет я интересуюсь антиквариатом, исследовал, осматривал... Потом все каникулы я проводил за границей, наработался как вол, но не в том дело... Я осмотрел все музеи, все доступные частные коллекции, собирал все сведения об аукционах, распродажах, наследствах, сейчас я в состоянии рассказать вам, где что находится по всему миру. А лучше всего я знаю, что было в Польше, что украли и вывезли, что Потоцкий проиграл в 1909 году в Монте-Карло...