С того самого времени исходили упомянутые Весей сплетни относительно Моники, сожительствующей одновременно с Каспером и Кайтеком. Но ни то ни другое не являлось правдой, правдивым было только безнадежное и известное всем чувство Каспера и склонность Моники к молодым людям, которую она никогда не скрывала и которая нашла выражение в ее контактах с красивым молодым инвестором.
Теперь я почувствовала себя обязанной помочь следственным властям как-то упорядочить эти сведения, опасаясь, что они получат несколько превратное представление о нашей мастерской. Итак, я по очереди объяснила им все, что нужно, и при этом сама узнала очень интересные вещи.
Прежде всего разговор зашел о Монике, волнение которой в сочетании с необычным поведением Каспера и заметками Тадеуша больше всего бросалось в глаза. Я уточнила ее матримониальные намерения и сопутствующие этому сложности.
— И вы говорите, что этот ваш конструктор так ее любит... — задумчиво сказал капитан. — А он знает о планах ее замужества?
— Знает и одобряет, хотя это разбивает его сердце. Думаю, он охотно помешал бы...
— Так почему он этого не сделает? Почему не оповестит жениха о комбинациях с этим инвестором? Из благородства?
— Но он о них ничего не знает!
— В самом деле? — удивленно спросил капитан.
Я замолчала и внимательно посмотрела на него, потому что у меня в голове опять что-то промелькнуло.
— А Моника призналась в своих отношениях с инвестором? — спросила я настороженно.
— Пани Моника отрицает все. Мне кажется, что скоро она будет отрицать, что вообще когда-либо была замужем. Что, по вашему мнению, могут означать инициалы М.В., связанные с ней?
— Кандидата в супруги, это совершенно точно, я слышала его имя... — и снова я остановилась. Инициалы М.В. Каспер их не знал, Моника старательно скрывала от него имя этого типа. Моника все отрицает... Если они знают эти инициалы, значит, их должен был знать Столярек!
Все, что бродило в моей голове, внезапно выросло до огромных размеров и перепуталось. У меня не было времени сейчас распутывать все это, потому что следственные власти продолжали задавать вопросы. Сразу после Моники они прицепились к Казику, и я долгое время не могла понять, что подозрительного видят они в его командировочных романах. Командировочные романы мешались со строительными материалами, и внезапно грянул выстрел!
— Этот пан выступал как судебный эксперт, правда? Было какое-то спорное дело в связи со строительством на Садыбе...
Я поняла, о чем идет речь. Конечно, я слышала о строительстве на Садыбе. Слово Казика решило судебное дело в пользу инвестора, и все здесь было бы в идеальном порядке, если бы не то, что Казик видел это строительство едва ли не месяц назад. Конечно, он должен был увидеть его значительно раньше! О том, когда в действительности он посетил это строительство, в мастерской знали только Алиция и я, возможно, что знал и Витек. Казик был честным человеком, взяток не брал, никакой корысти из этих временных комбинаций не извлек, но заключение, которое он выдал, не было стопроцентно правильным. Благодарный инвестор устроил мастерской заказ на сумму в полтора миллиона злотых, отодвигая от нас призрак банкротства. И я должна теперь очернить благородный поступок Казика?!