Шпулька покачала головой.
— И ты что, не могла со всеми этими делами подождать хотя бы до конца полугодия?
— Сейчас я уже думаю, что, наверное, надо было подождать, — сокрушенно вздохнула Тереска. — Тогда и уроков возьму поменьше, а то эта автошкола меня без гроша оставила. Честно говоря, я уже на последнем издыхании. Высыпаюсь раз в неделю — в воскресенье.
— А он что же? — сурово прервала Шпулька. — Слепой? Не видит, как ты надрываешься? Что он-то говорит?
Тереска неуверенно покачала головой.
— Не знаю. Я ему не рассказывала. Но кажется, он догадывается и сомневается, сказать или не сказать. Как бы выжидает, что из этого получится: сломаюсь я или нет. А вот фигушки! Не сломаюсь! Эти две недели уж как-нибудь продержусь. И до конца полугодия протяну. А там настанет райская жизнь! Так что ты уже от меня сейчас, пожалуйста, не жди, чтобы я загорелась всякими там мослами, замками и бегающими босиком типами.
Шпулька грустно покачала головой.
— Похоже, мы страдаем от одного и того же: обычные дела. Ну, я-то, понятно, в наказание, а вот ты за что?.. Ладно, я пошла домой. До восемнадцатого недалеко. Подожду. А пока напишу письмо и спрошу, когда это было.
— Кому письмо? Цегне?
Шпулька мгновение колебалась.
— Да, Кшиштофу. За всеми этими разговорами мы и не заметили, как перешли на «ты», и глупо было бы обращаться на «вы». А вот как письмо на «ты» писать, я и не знаю.
— Тоже мне проблема, — не задумываясь отозвалась Тереска. — Пиши так: «Дорогой Кшисек! Прости за фамильярное обращение, но в письмах так принято. А придумать свое, чтобы не звучало глупо, я не в состоянии. Так что уж извини за фамильярность...» — Спиши слова, — потребовала Шпулька. — Здорово у тебя получилось, но я уже не помню начала.
Совершенно позабыв о первоначальной теме разговора, девчонки вышли из комнаты Терески и спустились вниз. В прихожую как раз вошел вернувшийся с работы пан Кемпиньский, отец Терески. Он запер дверь и начал снимать жутко грязные ботинки. Из кухни выглянул Янушек.
— Пап, у тебя мослы вылетели! — заорал он.
— Что? — возмутился пан Кемпиньский и застыл с одной ногой в носке, а другой — еще в ботинке.
— Мослы у тебя вылетели! Это не я придумал, честное пионерское. Какой-то тип позвонил и велел тебе передать, что в этом году мослы у тебя вылетели. Он не мог дозвониться на работу, так как у вас линия накрылась.
— Вот черт! — выругался пан Кемпиньский и разулся до конца.
Тереска со Шпулькой застыли на последней ступеньке лестницы. Придя в себя через довольно продолжительное время, они переглянулись, и Тереска констатировала: