Толпа ревела: «Аргентина! Аргентина?» На балконе в полной парадной форме стоял Гальтьери. Серебряные волосы зачесаны назад, рука поднята в приветствии. Сегодня он был триумфатором, как римский император.
Внезапно ритм скандирования изменился, и новое слово прокатилось по толпе, как волна. Тысячи голосов повторяли его снова и снова, как заклинание. Это слово было – «Экзосет».
* * *
Фергюсон сидел перед пылающим камином, когда появился Гарри Фокс с телеграммой в руке.
– О, ты мне как раз нужен, Гарри. У нас во французском посольстве есть кто-нибудь, кто еще не совсем законченный идиот?
Фокс задумался.
– Возможно, Джордж Корвин, сэр. Был капитаном в Гринховардском полку, когда мы его завербовали. Работал в Ирландии, и неплохо. Его мать француженка, поэтому мы направили его в Париж.
– Отлично! Пусть возьмет Монтеру в аэропорту, когда тот прилетит из Буэнос-Айреса, и проследит, где он остановится. Ему также придется держать связь с Габриель, пока не прибудет Тони. Кстати, что слышно о Тони?
– Вот, я принес телеграмму, сэр. Отправлена из штаба в Сан-Карлосе через штаб Специальной воздушной службы в Герефорде.
– И что там пишут?
– Подтверждают, что майор Вильерс и сержант-майор Джексон отправлены к месту назначения согласно приказу.
– Интересно, как Тони воспримет свое новое задание?
– Не думаю, что оно ему слишком понравится, – заметил Фокс.
– Ты прав. Зная нашего Тони, можно с уверенностью сказать, что он не обрадуется. – Фергюсон вздохнул. – В конце концов, что у него осталось? Только война.
Было тихое, ясное утро. Первые лучи солнца окрасили розовым светом верхушки гор Восточных Фолклендов. Где-то далеко-далеко, на ферме в долине, лаяла собака.
Разведгруппа Специальной воздушной службы из четырех человек, высаженная на берег подводной лодкой, работала в тылу аргентинских войск уже десять дней.
В состав группы вошли Вильерс, Харви Джексон, радист – капрал Элиот из войск связи, и парашютист Джек Корда, который добровольцем перешел в спецназ из гренадерского гвардейского полка, как Вильерс и Джексон.
Было холодно. Проснувшись, Вильерс обнаружил, что его пончо покрыто инеем. Он лежал в неглубокой яме, рядом с маленькой пещерой в скале, где Корда грел чай на спиртовке.
На голове у Вильерса, как и у всех остальных, была черная шерстяная балаклава[6], но и она плохо спасала от холода. Камуфляжная форма отсырела, а занемевшие пальцы с трудом сгибались, когда он взял ложку, чтобы поесть из котелка.
Джексон сидел на земле, скрестив ноги, и с невозмутимым видом бывалого вояки скреб лицо пластмассовой бритвой.