— Мисс… Лэнион! — с трудом выдавила из себя миссис Скорриер.
— В чем дело? — с обманчивым спокойствием осведомилась Венеция.
Миссис Скорриер шумно выдохнула:
— Я оставлю без внимания вашу дерзость. Но должна заметить, что для скромной женщины в положении моей дочери — чужой в этих местах и приехавшей сюда без защиты мужа — выглядит крайне неподобающе, когда в ее доме принимают мужчину с дурной репутацией. О том, насколько неподобающе выглядит дружба незамужней женщины с подобным человеком, я умолчу!
— И правильно сделаете, потому что это касается только меня, а моя репутация не пострадает. Но в остальном вы правы — я поступила необдуманно и прошу прощения. Шарлотте при ее обстоятельствах следует быть особенно осмотрительной. Но не волнуйтесь, мэм! Я скажу Деймрелу, чтобы он никому не говорил о том, что видел Шарлотту!
Покрасневшая миссис Скорриер отозвалась голосом, в котором слышалась с трудом сдерживаемая злоба:
— Вот как, мисс Лэнион? Значит, вы считаете, что ваша репутация не пострадает? Позвольте заметить, что вы глубоко заблуждаетесь!
Она умолкла, и Венеция стала ждать продолжения, слегка приподняв брови и с презрительной усмешкой на губах. Ей казалось, будто в тяжело вздымающейся груди миссис Скорриер идет напряженная борьба чувств, но вскоре леди молча повернулась и вышла из комнаты.
Чувствуя, что вся дрожит, Венеция опустилась на стул. Ей понадобилось время, чтобы взять себя в руки, понять, что упрек, в какой бы оскорбительной форме он ни был выражен, не так уж и незаслужен, и пожалеть о том, что она вышла из себя. После не менее тяжелой борьбы, чем та, которую испытала миссис Скорриер, Венеция отправилась приносить извинения. Они были приняты с холодным кивком и плотно сжатыми губами.
— Мне не следовало поддаваться эмоциям, мэм, — сказала Венеция. — Я должна была объяснить вам, что лорд Деймрел очень помог Обри, когда с ним случилась беда, поэтому мне трудно выслушивать оскорбительные замечания в его адрес.
— Не будем это обсуждать, мисс Лэнион. Однако, я надеюсь, вы дадите понять лорду Деймрелу, что его визиты в Андершо должны прекратиться.
— Нет, — мягко возразила Венеция. — Я не стану этого делать, но вам незачем беспокоиться, мадам: если он придет сюда, то повидать Обри, а не Шарлотту.
На это миссис Скорриер ответила лишь взглядом, заверившим Венецию, что с этого мгновения между ними война не на жизнь, а на смерть.
Это явилось прелюдией к неделе, похожей на ночной кошмар. Миссис Скорриер, отказавшись от прежнего дружелюбия, заговаривала с Венецией редко и всегда с холодной вежливостью, но, игнорируя ее, не упускала возможности ей досадить. Если миссис Скорриер не удавалось найти какую-нибудь домашнюю традицию, которую можно было нарушить, то она обсуждала с Шарлоттой в присутствии Венеции изменения, которые следует произвести в управлении Андершо. Шарлотта, приводимая в смущение подобной тактикой, не находила сил ей противостоять. Иногда она бормотала робкие увещевания, но чаще с жалким видом давала односложные ответы. В тех редких случаях, когда присутствовал Обри, он использовал свой острый язык с таким ощутимым эффектом, что Венеция умоляла его держаться подальше от гостей.