Она покачала головой:
— Нет, но, возможно, поеду туда, когда Обри в будущем году отправится в Кембридж. Что касается моей жизни, то ее можно охарактеризовать одним словом — пустая.
— Надеюсь, это не означает, что вы пребываете в меланхолии? По вас такого не скажешь!
— Конечно нет! Просто у меня нет биографии. Я всю жизнь провела в Андершо и не делала ничего, достойного упоминания. Лучше расскажите что-нибудь о вашей жизни.
Деймрел быстро поднял взгляд от тарелки. Его глаза стали суровыми. Венеция вопрошающе приподняла брови и увидела, как его губы скривились в усмешке, делающей его похожей на Корсара.
— Не стоит, — сухо ответил он.
— Я сказала «что-нибудь»! — негодующе воскликнула Венеция. — Вы ведь не могли провести всю жизнь, ввязываясь в идиотские переделки.
Деймрел внезапно расхохотался:
— Большую ее часть, уверяю вас! Что именно вы хотите знать?
— Ну, например, в каких местах вы побывали. Вы ведь много путешествовали, не так ли?
— О да!
— Я вам завидую. Всегда об этом мечтала. Вряд ли мне это удастся — одинокие женщины, как правило, домоседки, — но я часто строила планы путешествий в те места, о которых мне приходилось читать.
— Не делайте этого, — предупредил Деймрел. — Уверяю вас, такие мечты — семена, из которых вырастают эксцентричные поступки. Вы кончите, как эта сумасшедшая женщина Стэнхоуп, царствуя над ордами дурно пахнущих бедуинов.
— Обещаю, что такого не произойдет. Это звучит очень неприятно и почти так же скучно, как известная мне жизнь. Очевидно, вы имеете в виду леди Хестер. Вы когда-нибудь встречали ее?
— Да, в Пальмире, в… Забыл, в 13-м или в 14-м году? Ладно, это не имеет значения.
— Вы объездили весь Левант? А в Греции были? — допытывалась Венеция.
— Да, а что? Неужели вы специалист по античности?
— Не я, а Обри. Умоляю, расскажите ему о том, что видели в Афинах! Он ведь может разговаривать о том, что его интересует больше всего на свете, только с мистером Эпперсеттом — викарием, — и хотя мистер Эпперсетт прекрасный ученый, но ведь не видел этого своими глазами, как вы.
— Я расскажу Обри все, что он захочет узнать, если вы, таинственная мисс Лэнион, расскажете мне то, что хочу знать я.
— Хорошо, — согласилась Венеция. — Только я не знаю, что вам рассказывать и почему вы называете меня таинственной.
— Потому что… — начал Деймрел, но остановился при виде простодушного ожидания в ее взгляде. — Ну, потому что вам двадцать пять лет, но вы не замужем и, кажется, даже не имеете поклонников.
— Напротив, — возразила Венеция. — У меня целых два поклонника. Один необычайно романтичный, а другой…