Джудит по-прежнему сжимала руки брата, заглядывая ему в лицо.
– В тебя кто-то стрелял в тот день, когда ты ехал по Финглейскому пустырю. Этот выстрел, по твоим словам, мог бы быть для тебя смертельным, если бы не Хинксон. Дважды твоей жизни грозила опасность! А теперь ты заболел, и при этом так загадочно заболел, потому что никакой простуды у тебя нет, Перри. И ты это сам знаешь! У тебя только этот гадкий сухой кашель, и он все ухудшается, да еще стало болеть горло!
Перри в упор взглянул на сестру, резко сел и разразился громким смехом, отчего его сразу охватил приступ кашля.
– Ну, Джу, ты сведешь меня в могилу! Ты что, думаешь, что меня отравили? Ерунда! Кому в мире вдруг захотелось бы отравить меня!
– Конечно, конечно! Это действительно совершенно неразумно, наверняка! – проговорила Джудит. – Я сама себе именно так и говорю. И все-таки не могу себя убедить. Перри, милый, ты никогда не задумывался над тем, что если с тобою что-нибудь случится, то большая часть твоего состояния перейдет ко мне?
Эти слова вызвали у Перегрина новый взрыв смеха.
– Что? Так это ты пытаешься меня убрать? – спросил он.
– Ну, будь серьезным, Перри, умоляю тебя!
– Боже, да как же мне быть серьезным? Никогда в жизни я не слышал такой ерунды. Вот к чему приводит чтение романов этой миссис Рэдклифф! Превосходная шутка, скажу я вам!
– Какая же это шутка, Перри? Можно и мне над ней посмеяться?
Джудит быстро оглянулась. Оказалось, за разговором они не заметили, когда в комнату вошел граф. Теперь он стоял возле стола и очень внимательно на них смотрел. Джудит не могла догадаться, какую часть ее разговора с братом услышал Ворт. Тем не менее, она вспыхнула и вскочила на ноги, отвернувшись от графа.
– О, эта самая лучшая шутка из всех, которые я слышал за последние десять лет! – засмеялся Перри. – Джудит думает, что меня кто-то пытается отравить!
– Неужели? – произнес граф, глядя в сторону Джудит. – Можно узнать, кого же это мисс Тэвернер подозревает?
Джудит, не скрывая неодобрения, сердито взглянула на брата и прошла мимо графа к двери.
– Перегрин шутит. Я считаю, что он съел что-то такое, что ему не пошло на пользу, только и всего.
Она вышла. Граф какое-то мгновение молча смотрел ей вслед, потом повернулся к Перегрину. Положив на стол серебряную табакерку, он сказал:
– Мне кажется, это ваша. Ее нашли в Голубой гостиной.
– О, благодарю вас! Да, это моя, – сказал Перегрин, взял табакерку и беспечно ее открыл. – Однако я и не думал, что у меня так много здесь табака. Мне казалось, там оставалось меньше половины. Знаете, Питершем нашел, что эта смесь очень хорошая. Вы ведь слышали, как он это сказал. Мне бы хотелось, чтобы вы ее попробовали.