Эгоизм леди Ротерхэм был тоже беспределен. Все обязаны были уступать ее капризам. Понятно, почему Айво вырос таким заносчивым, удивительно лишь, что его высокомерие неосознанно, оно не проистекает, как в случае с его матерью, от самонадеянности. Его никогда не учили думать о чем-либо другом, кроме собственного удовольствия, но характер у Айво был неплохой, и он не стремился оскорблять чувства других людей. Все объясняется его невниманием к окружающим. Если удается внушить ему, что он ведет себя плохо, он тут же пожалеет об этом.
— О, Серена! Мне казалось, он готов убить тебя за то, что ты осмелилась осудить его неджентльменское поведение.
— Нет-нет, ты ошибаешься, Фанни! — усмехнулась она. — Айво хотел убить не меня, а себя. Ну, может, и меня тоже, но в первую очередь себя. Он знал, что я была права, и именно это задело его гордость и заставило изменить поведение.
— Ты так считаешь? — В голосе Фанни прозвучало сомнение.
— Уверена. Не думай, что он сразу решил исправиться, потому что я плохо отозвалась о нем. Он сделал это потому, что сам осознал свою неправоту. Айво унаследовал от матери ее недостатки, но в основе своей он больше все-таки сын своего отца, чем ее. Папа всегда говорил, что, несмотря на материнское воспитание, безудержную лесть и всю ерунду, которая окружала Ротерхэма в то время, когда он был слишком юн, чтобы почувствовать никчемность всего этого, повзрослев, он перестал обращать внимание на такие вещи, как роскошь и высокое положение, и невзлюбил именно тех, кто пресмыкался перед ним. Ты никогда не увидишь, чтобы Айво проводил время с отвратительными подхалимами, которые виляют перед ним хвостом, и тем самым ублажал их тщеславие. К таким людям он испытывает только презрение. А брат его совершенно другой человек. Капитан лорд Тэлбот Бэррэсфорд — в великолепных серебряных гусарских кружевах! — искренне считал, что оказал честь своему полку тем, что вступил в него. Меня всегда интересовало, как он умудрялся сохранять свое драгоценное достоинство, когда ему приходилось жить в какой-нибудь испанской лачуге. О, я не должна так говорить о нем! Он геройски погиб на поле боя. И хотя о смерти его не сильно скорбели, полагаю, его память достойна уважения. Говорят, Августа в юности очень напоминала его. Но ей посчастливилось выйти замуж за Силчестера — человека разумного. И к тому времени, когда я выросла и познакомилась с ней, Августа уже была такой, какой ты ее знаешь — с тем же, как у Айво, равнодушием и пренебрежением к тому, что люди могут о ней подумать. Я не хочу сказать, что Августа не знает себе цену, но она принимает пересуды как должное и вряд ли задумывается над ними.