— Провел Клода?… Неужели я это сделал? — искренне удивился Хьюго.
— Нет, кузен, меня вы так легко не проведете. Подумать только! Сказать Клоду, что вы вместо сорочек носите манишки! Глупый простофиля велел Уэллоу передать все манишки ему. Уэллоу подумал, что у него в мозгах помутилось, потому что, конечно, в вашем гардеробе ничего подобного не оказалось.
— Ну да, меня все время не оставляла мысль о том, что я что-то забыл взять с собой, — сказал Хьюго.
— Да, но больше не забывайте. Ведь если Груби распаковывает ваш багаж, а Уэллоу прислуживает, то каждый в доме тотчас же будет осведомлен о содержимом вашего багажа и о состоянии вашего белья. Надо сказать, что они сочли его самым лучшим, — заметила Антея.
— Рад об этом слышать. Я постарался купить лучшее, — радостно признался Хьюго.
Она бросила на майора слегка удивленный взгляд, но ничего не сказала.
Ричмонд застенчиво произнес:
— Вы ведь не позволите Клоду заниматься своим нарядом, не так ли?
— Э, соблазн велик, — сказал Хьюго. — Я бы замечательно выглядел. То есть выглядел бы, если бы носил корсет, — вот где собака зарыта. Но, к сожалению, я из тех людей, кто предпочитает внешнему великолепию прежде всего удобства.
— Корсет?! — воскликнули оба его спутника хором.
— Чтобы немного уменьшить талию, — объяснил майор.
— Что за нелепость! — воскликнул Ричмонд. — У вас фигура лучше, чем у Клода. — Он поколебался, а потом сказал, слегка запинаясь: — На самом же деле, поймите меня правильно, мой дедушка говорит, что вы гораздо больше похожи на настоящего мужчину, нежели Клод.
Майор как не выказал никаких признаков обиды, так и не казался слишком уж польщенным.
— Ну, если милорд говорит, что Клод выглядит как последний индюк, то подобное сравнение не превозносит меня до небес, — лишь заметил он.
— Наш дедушка не питает слабость превозносить кого-нибудь до небес, — сказала Антея. — Вы выглядите тем, кто вы есть: солдатом! Не знаю почему, но военных всегда отличает какая-то подтянутость.
— Это все благодаря Скотту, — ответил майор. — Никакой подтянутости во мне да и во всех нас не было, когда в дни пиренейской кампании мы были одеты в жалкую форму. Вы наверняка слышали все эти разговоры о зеленых мундирах с иголочки, но, боже мой, видели бы вы их, когда мы добрались до Мадрида.
Для Ричмонда этого было достаточно, чтобы тотчас же забросать своего кузена вопросами о кампании. Майор отвечал на них доброжелательно, но либо потому, что он был не слишком словоохотливым человеком, либо потому, что ему запретили подогревать интерес Ричмонда к военной службе, он оказался не столь общителен, как ожидал его молодой кузен. Хьюго даже слегка разочаровал Ричмонда, потому что на просьбу описать марш до Талаверы или битву при Саламанке единственное, что он рассказал, так это пару нелепых случаев, в которых майор играл скорее комическую, а не героическую роль. О битве он лишь сказал, что пехоте там делать было нечего. Ричмонд настойчиво выпытывал у кузена, мечтал ли тот с детства стать военным, при этом романтический энтузиазм горел в его глазах, но ответ майора был снова разочаровывающим: