– А вы?
– Да, – сказала она откровенно. – Я чувствую то же самое – может быть, даже еще острее, – и это меня очень огорчает, потому что мне никогда не снилось, что я могу быть такой гадкой. Папа чувствует себя несчастным, разрываясь между нами. Я ненавижу Албинию так же, как и она меня, и, что греха таить, я вижу, что не смогу играть вторую скрипку там, где привыкла быть хозяйкой. – Затем она добавила, стараясь свести все к шутке:
– Вы должны сделать для себя выводы, Денвилл! В последнее время я узнала о себе очень много такого, о чем и не подозревала, и пришла к печальному выводу, что я властная женщина и привыкла задавать тон!
Он ответил с улыбкой:
– Я не боюсь вас. Но скажите мне – если уж я должен это у вас спросить, – не будет ли вас раздражать жизнь в одном доме с моей матерью?
Она с изумлением взглянула на него, а затем воскликнула, поскольку ее осенила догадка:
– Об этом условии вы говорили? Боже мой, как вы могли быть таким глупым? Вы подумали, что я потребую выкинуть ее из дома? Какой же злодейкой вы меня считаете? Мою дражайшую, обожаемую крестную маму! Позвольте мне сказать, милорд, что я надеюсь, она примет меня в ваш дом с такой же любезностью, какую всегда ко мне проявляла!
– Спасибо! – тепло сказал он. – Но должен вам сказать, что она строго запретила мне даже заикаться вам о такой возможности. Она говорит, что из этого никогда ничего хорошего не выходит. На самом деле она сообщила мне, что всегда считала удачей, что ее собственные свекровь и свекор умерли задолго до того, как она вышла замуж за моего отца!
Она заморгала и сказала с признательностью:
– Я прямо-таки слышу, как она это говорит, – очень серьезно, ничуть не сомневаясь в этом! Пожалуйста, прошу, убедите ее, что я не стала бы подобным же образом относиться к ее смерти!
– Я не осмелился бы признаться, что нарушил уговор и рассказал об этом вам. Она обещала мне суровую трепку, если я сделаю это!
– Не удивительно, что вы боитесь! – согласилась она. – Всегда боишься того, чего не знаешь! Он засмеялся:
– Откуда вам известно, что я не знаю, мисс Стейвли?
– Я не думаю, что обладаю исключительной сообразительностью, – ответила она, – но я уже взрослая! – Она посмотрела на него с любопытством. – Могу ли я узнать, почему я снова низведена до мисс Стейвли? Вы звали меня Кресси, когда делали мне предложение, но, может быть, вы забыли?
– Ни в коем случае! – сказал он поспешно. – Просто ваша привычка обращаться ко мне «милорд» заставила меня опасаться, что я перехожу границы.
– Это вопиющая ложь! – заметила она. – Я припоминаю, что вчера вечером бабушка сказала мне, что у вас хорошо подвешен язык.