Муслин с веточками (Хейер) - страница 44

Аманда, польщенная вниманием мистера Тиля, была вежлива, но энтузиазма не выказала. Священники, по ее мнению, были скучными людьми, которые почти всегда ее осуждали; а у этого, подумала она, было еще более неодобрительное выражение, чем у ректора дома. Она не пыталась занять его беседой, но вновь обратилась к искусным любезностям мистера Тиля. Мистер Уайтлиф, надо отдать ему справедливость, не имел желания беседовать с юной дамой, которую он мгновенно оценил как нахальную; он пробрался поближе к леди Видмор и вполголоса попросил просветить его насчет Аманды.

– Не спрашивайте меня! – ответила она, пожимая плечами. – Все, что я могу вам сказать: ее привез сюда сэр Гарет! Он выглядел совершенно потрясенным и не смог удержаться, чтобы не бросить взгляд в сторону леди ]стер. Она совершенно не казалась обеспокоенной, и не похоже было, что она обижена на сэра Гарета. Более того, она как раз слегка улыбнулась ему, поскольку он только что подошел к ней и поблагодарил за доброту, с которой она обеспечила Аманду платьем.

– О, что вы! Я так рада, что у меня нашлось такое, которое ей идет. Как она красива!

– Маленькая мартышка! Признайтесь, однако, что было бы грехом позволить ей пропасть за этим ее бригад-майором прежде, чем она заставит говорить о себе весь Лондон! Дайте ей год, чтобы утвердить себя, и обещаю вам, она это сделает.

– Да, я полагаю, она это сможет.

– Вы в этом уверены? – спросил он насмешливо.

– Не знаю. Это очень необычная девушка.

– Да, нечто совсем необычное – но еще слишком неопытная, чтобы обзаводиться мужем.

Мгновение она помолчала, рассматривая его профиль. Он следил за Амандой, но почувствовав внимание Эстер, повернул голову и улыбнулся ей:

– Вы не согласны?

– Наверное, вы правы, – ответила она. – О да, я полагаю, так и должно быть. Она, вполне возможно, переменит свое решение.

К концу обеда некоторые из сидевших за столом были совершенно убеждены, что какими бы невинными ни были отношения между сэром Гаретом и Амандой, сэр Гарет заинтересован в этой очаровательной девице больше, чем подобало человеку, который собирался вот-вот сделать предложение другой даме. Он сидел между Эстер и леди Видмор, на противоположном конце стола сидела Аманда, и хотя он очень благовоспитанно беседовал с обеими соседками, было замечено, что его внимание редко полностью отвлекалось от Аманды. Никто бы не мог заподозрить по его поведению, что его внимание вызвано вовсе не удовольствием или что этот неформальный обед запомнится ему как самое нервирующее событие, в каком он когда-либо участвовал. Необходимость внимательно следить за Амандой проявилась ясно с самого начала, когда он увидел, как она, в нерешительности подумав, осторожно отпила вино, которое дворецкий налил в ее бокал. Возможно, один бокал вреда не нанесет, но если этот дурак дворецкий попытается снова наполнить его, он должен вмешаться. Она вела себя безупречно, но, несомненно, была возбуждена розовым шелком и комплиментами, а Фабиан Тиль всячески поощрял ее преступить грани дозволенного. Сэр Гарет был не слишком хорошо знаком с мистером Тилем, но знал его репутацию. Десять минут, проведенные в прислушивании вполуха к разговору мистера Тиля, подтвердили его веру в самые скандальные истории, слышанные им об этом предприимчивом джентльмене, и наполнили его сильным желанием нанести ему удар правой, справедливо славящийся в коринфянских кругах. Но Аманде не были в новинку пожилые жуиры, напускавшие на себя в общении с ней отеческий вид, и Аманда, хотя и окрыленная успехом, нисколько не теряла головы. Она была готова в полной мере насладиться чуть опьяняющим вечером, не замутненным подавляющим влиянием осторожной тетушки, но ни на один момент не забывала о намеченной цели. Она обозревала всю компанию и быстро пришла к выводу, что единственным возможным союзником был мистер Тиль. В то время, как на лице ее было выражение преувеличенного интереса к его словам, а хорошенькие губки складывали подходящие ответы, ее мысли были заняты проблемой, как использовать его в своих интересах. Со своей стороны, мистер Тиль был намерен обнаружить, прежде чем закончится вечер, в каких отношениях она находится с сэром Гаретом. Светский человек, он был согласен со своим братом, считая, что в высшей степени не похоже, чтобы Ладлоу мог привезти в Бранкастер предмет своей слабости. С другой стороны, он мог видеть, что Ладлоу ревностно следит за ней, и то, что он может делать это из альтруистских побуждений, было абсолютно выше его понимания. Истории с родственниками в Ондле он не поверил с самого начала; и поскольку на его памяти никогда молодой леди приличного происхождения не позволялось путешествовать без сопровождения, он был весьма склонен думать, что Аманда не девочка-школьница, какой она казалась, а напротив, примечательно интересная птичка. Если это действительно так, он испытывал сильное искушение снять заботу о ней с рук сэра Гарета. Она была хорошенькой до необычайности, как раз такой тип птички, какой ему нравился. Вдобавок, Аманда и неопытна, что было бы приятным разнообразием после гарпии, жившей последнее время под его покровительством. Возможно, она будет благодарна за пустяковые подарки, в отличие от птиц высокого полета, вечно вцепляющихся в его кошелек. Эти размышления были прерваны уходом дам из столовой. Скатерть сняли, и на стол поставили графины, но герцог, против обыкновения, не поощрял гостей засиживаться за портвейном. По его мнению, чем скорее сэру Гарету будет дана возможность преподнести Эстер свое предложение, тем лучше. Может, он и не лучший из отцов, все же не настолько непредусмотрительный, чтобы допустить возможность для соискателя руки дочери предстать перед ней в некотором подпитии. Поэтому по прошествии получаса он заявил, что не стоит заставлять дам ждать, и поднялся из-за стола. Он подумывал, не лучше ли отделить своего потенциального зятя от остальной компании и устроить его с Эстер в другой комнате, но решил, что, пожалуй, будет разумнее предоставить сэру Гарету возможность самому найти способ поговорить с Эстер наедине. Потому он повел всех в один из салонов, расположенных вдоль южной стороны дома. Они выходили на широкую террасу с видом на парк и небольшое озеро, и поскольку вечер был душным, высокие окна еще не были закрыты на ночь. Мелодия Гайдна приветствовала джентльменов, когда герцог открыл дверь гостиной, и перед ними предстала Аманда, сидящая за фортепьяно и играющая сонату с изрядной живостью, хотя и не слишком чисто. Инициатором этого была леди Видмор. Войдя в комнату, она высказала предположение с совершенно очевидным намерением смутить непрошеную гостью, что мисс владеет инструментом, и попросила порадовать ее музыкой. Поскольку у ее светлости почти не было слуха, можно было сказать, что она получила по заслугам за свою вредность, поскольку Аманда вместо того, чтобы признаться в отсутствии умения, незаменимого для любой женщины с малейшими претензиями на благородство, с самым вежливым, какой только можно представить, видом тут же принялась играть очень длинную и очень скучную сонату. Мистер Тиль, разделявший нелюбовь ее светлости к камерной музыке и вынужденный ввиду сильнейшего неудовольствия брата отказаться в стенах Бранкастера от одного из своих любимых грехов, незаметно выскользнул, чтобы насладиться сигарой в залитом лунным светом саду; но остальные джентльмены храбро вошли в гостиную и расположились там, причем мистер Уайтлиф, к неудовольствию герцога, проворно занял кресло рядом с леди Эстер. Сэр Гарет подошел к окну и стоял, прислонившись к раме, устремив глаза на прекрасную исполнительницу.