— Собираюсь проехаться в городок, — пояснила Тиффани с некоторым вызовом в голосе. Потом, искоса глянув на мисс Трент, добавила: — Ну, точнее, посетить дом пастора. Помните ту розу из алого бархата, которую я купила в Харрогите? Хочу завернуть ее в серебряную бумагу и вручить Пэтинс. Специально чтобы она прикалывала ее к газовому бальному платью. Как вы думаете, хороший подарок? Роза очень дорогая, как вам известно, а я ни разу с нею нигде не появлялась. Хотела прикрепить к платью на последний вечер, но нашла, что она мне не вполне подходит. А Пэтинс часто носит розовое, поэтому, полагаю, она будет мне очень и очень признательна. Как вы думаете? А это должно заставить многих изменить ко мне отношение. Еще я хочу пригласить ее завтра утром с нами на прогулку… Ну, знаете, просто с вами и со мной.
— Вот это будет поистине благородным жестом с вашей стороны, — искренне произнесла мисс Трент.
— Да, и еще каким! — без ложной скромности согласилась Тиффани. — Прогулка, конечно, будет невыносимо скучной, можете мне поверить, так как Пэтинс ужасная зануда. Она начнет останавливаться возле каждого сорняка и подолгу объяснять, какое это редкое растение. Но я намерена все стерпеть, даже ее разглагольствования о природе!
После таких замечаний мисс Трент при всем своем желании не могла отнестись с энтузиазмом к замыслам воспитанницы, но сочла за лучшее принять их как первый шаг Тиффани в верпом направлении, пусть даже они и продиктованы личными интересами. Она пошла приготовиться к долгой и довольно утомительной поездке к бедствующей вдове миссис Таутои, а Тиффани, обрывая шнурок звонка, дала волю своему воображению. Ей рисовались упоительные сцены, как неверные поклонники, узнав о ее великодушии, испытают угрызения совести, раскаются, что так неверно судили о ней, и наперебой примутся завоевывать прощение.
Это были отрадные картины, а поскольку Тиффани абсолютно не сомневалась, что проявляет поистине королевское великодушие, то катила в дом пастора не опасаясь, что может встретить там далеко не тот восторженный прием, который, по ее мнению, был ею вполне заслужен.
Слуга пастора, впустивший ее в дом, казалось, засомневался, когда она весело провозгласила, что приехала к мисс Чартли, но все же проводил девушку в гостиную и пообещал справиться, дома ли мисс Чартли. Когда он вышел, Тиффани, глянув на свое отражение в зеркале, висящем над камином, и поправив блестящие локоны, выбившиеся из-под полей шляпки, подошла к окну.
Гостиная выходила окнами в сад, радующий глаз цветами, ухоженным кустарником, хорошо выкошенным газоном и несколькими отличными деревьями. Вокруг ствола одного из них была сооружена скамейка в местном стиле, и рядом с ней стояли так, будто только что с нее поднялись, Пэтинс и Линдет, а лицом к ним — пастор, держа каждого за руку.