Молча выслушав эту историю, не сразу, правда, но он ответил, что вообще не одобряет свободы, предоставленной нынешнему молодому поколению. Развивая эту тему, он добавил:
– Я уверен, что родители в этих вопросах разбираются лучше. И конечно же им виднее, чем их детям…
– Чепуха! – перебила его мисс Уичвуд, подведя этим энергичным восклицанием итог беседы. – Разве папа заставил тебя жениться на Амабел?
Она увидела, что ему стало неловко, и добавила, весело улыбнувшись:
– Не пытайся обвести меня, Джоффри, вокруг пальца! Ты влюбился в Амабел и сделал ей предложение прежде, чем отец увидел ее! Разве не так?
Брат густо покраснел, попытался было взглянуть ей в глаза, но тут же отвел взгляд в сторону и ответил, смущенно улыбнувшись:
– Да… но… – Он сделал еще одну попытку. – Я знал, что отец одобрит мой выбор, и он его действительно одобрил!
– Конечно одобрил! – добродушно согласилась с ним мисс Уичвуд. – А если бы не одобрил, ты что, тут же взял бы свои слова обратно и сделал предложение той девушке, которую одобрил бы отец?
– Я никогда так не поступил бы! – горячо возразил Джоффри. Он посмотрел в ее смеющиеся глаза, а потом сдался и голосом рассерженного человека воскликнул: – О черт, Эннис! Мой случай… это было совсем другое!
– Конечно другое! – сказала она, погладив его по руке. – Ни один человек в здравом уме не стал бы возражать против твоей женитьбы на Амабел!
Его рука зашевелилась под ее рукой, он повернул ее ладонью кверху, сжал руку Эннис и смущенно, как мужчина, который не привык выражать свои чувства словами, произнес:
– Она… она просто сокровище, Эннис… правда ведь?
Она кивнула, поцеловала его в лоб и сказала:
– Конечно же! А сейчас ты увидишь Люсиллу своими глазами: Мария собирается с ней и с Найниэном в театр, и мы сможем с тобой насладиться спокойным вечером.
– Что, этот молодой человек тоже здесь? – переспросил ее Джоффри.
– Да, он остановился в «Пеликане», но сегодня будет обедать у нас.
– Ничего не понимаю! – жалобно протянул Джоффри.
– Да уж, это совершенно абсурдная ситуация, – согласилась она. – И самое смешное заключается в том, что теперь, когда никто не пытается на них повлиять, они прекрасно ладят, если, конечно, не считать их постоянных споров! Что поделаешь – дети!
После этого она вышла, чтобы сменить прогулочный костюм на вечернее платье, и вернулась уже вместе с Люсиллой. Люсилла выглядела очень милой и очень юной, и, когда она сделала реверанс и, очаровательно улыбнувшись, поздоровалась, угрюмое выражение исчезло с лица сэра Джоффри, и к тому времени, когда пришел Найниэн, он уже по-отечески беседовал с девушкой. Его сестра не удивилась этому, потому что прекрасно знала: каким бы поборником высокой нравственности ни казался ее брат, он всегда покровительственно относился к юным девушкам, которые своими безупречными манерами демонстрировали прекрасное воспитание и происхождение. Он был поначалу немного скован в разговоре с Найниэном, но манеры молодого человека также были безупречны, и, когда они встали из-за обеденного стола, сэр Джоффри уже был готов простить Найниэну признаки зарождающегося в нем дендизма (слишком высокие, чтобы быть удобными, уголки воротничка и не очень удачную попытку повязать галстук в стиле «водопад») и решил, что, в общем, молодой человек совершенно безвреден: он, без сомнения, перерастет детское желание слепо подражать записным денди, а почтительность, с которой он говорил о своих родителях, свидетельствовала о его отличном нраве. Сэр Джоффри с удовлетворением отметил, что и Люсилла, и Найниэн демонстрируют по отношению к Эннис искренние уважение и привязанность, но, когда Мария вместе с молодыми людьми отправилась в театр, Эннис увидела, что ее брат выглядит все же озабоченным.