– Однако дело ваше кажется мне интересным, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы довести его до какого-то результата. Хотя насколько он будет приемлем, сейчас трудно сказать.
Кессиас поерзал в своем креслице, ухватился ручищами за подлокотники и покачал головой, но выражать свои чувства вслух поостерегся.
– Одно только меня смущает… – продолжал Лайам, тщательно выбирая слова, чтобы со всей осторожностью подойти к весьма заботящему его вопросу. – Я опасаюсь, что мое участие в расследовании столь деликатного происшествия может как-нибудь повредить нашему деловому партнерству. Видите ли… Во время следствия, как правило, приходится проявлять интерес ко многим вещам и забредать на такие задворки, куда иной человек предпочел бы никого не пускать… Вы понимаете, что я имею в виду?
Лайам покраснел, стесняясь собственного косноязычия, однако лучше объяснить он не мог, а прибегать к примерам из личного опыта посчитал неуместным. Хотя ему было о чем рассказать. Разыскивая убийцу Тарквина, Лайам сдружился с одной симпатичной семейной парой, но в ходе поиска узнал об интимной жизни этих людей так много, что дружба с ними сделалась невозможной. И ему совсем не хотелось подвергать подобному риску свои отношения с госпожой Присциан.
Вдова кивнула, показывая, что поняла суть проблемы.
– Ах, господин Ренфорд… Я несомненно бы призадумалась, если бы в моей жизни имелись тайны, которые не выносят дневного света, – однако таких тайн у меня нет. Что же до моей племянницы и ее семейства, – почтенная дама нахмурилась и посуровела лицом, – то мне безразлично, узнаете вы о них что-либо не очень-то благовидное или нет. Как и об их приятелях, разумеется.
Это был не совсем тот ответ, какой Лайам рассчитывал получить. Он не сразу нашелся, что сказать, и в растерянности похлопал ладонями по коленям, потом взглянул на Кессиаса, но тот только пожал плечами. Госпожа Присциан, заметив его замешательство, поднялась с кушетки, на которой сидела, и прошла к небольшому письменному столу. Она вынула из верхнего ящика большой лист плотной бумаги и протянула его Лайаму.
– Я думаю, господин Ренфорд, это развеет все ваши сомнения. Я взяла на себя смелость составить соглашение о нашем партнерстве и, как видите, уже заверила его своей личной печатью.
Удивленный таким поворотом событий, Лайам стал рассматривать документ. Контракт был составлен по всем правилам. Под четкими строками, выведенными твердой рукой судовладелицы, краснела восковая нашлепка с оттиском. Возле нее было оставлено место для подписи «господина Ренфорда», поскольку личной печати у него не имелось.