“Я не видел ее. Я только слышал ее голос”.
– И какой он был? Молодой? Старый? Сердитый? Печальный? Какой?
“Обольстительный”.
Ответ Фануила прозвучал настолько уверенно, что Лайам на миг оторопел. Получалось, что женщина, числящаяся в его списке, вполне могла оказаться той самой грешницей, которая попыталась взять приступом аптеку Виеску. Но если, допустим, она была зла на старого мага – и, допустим, за то, что она от него понесла, почему ее голос звучал обольстительно? Возможно, Фануил неправильно понял ее интонации.
“Она ворковала”.
– Ну, ладно, – сказал Лайам, – я тебе верю. Ее голос звучал обольстительно. Она ворковала. Но – почему? Виеску сказал, что эта девица просто бесилась из-за положения, в каком оказалась. Так при чем же тут воркование?
“Я не знаю. Я только слышал, как она ворковала, прежде чем мастер Танаквиль меня отослал”.
Лайам принялся в задумчивости расхаживать по комнате, рассеянно прикасаясь то к книгам, то к странного вида предметам. Потом он подошел к столу, на котором стоял лишь одинокий стеклянный графинчик. Лайам взял графинчик и повертел в руках. На боку его обнаружилась этикетка. Маленький белый прямоугольник с надписью: “Кровь девственницы”. Но емкость была пуста, а надпись крест-накрест перечеркнута – жирно и неряшливо. Лайам скривился и поставил графинчик на место.
– Фануил, а ты, случайно, не помнишь девушку, которая как-то появлялась здесь летом? Такая довольно красивая, темноволосая, молодая.
“Это Доноэ. Мастер Тарквин называл ее официанточкой”.
Подробность приятно удивила Лайама. Он улыбнулся.
– И часто эта официанточка сюда приходила?
“Три… нет, четыре раза. Но это не она ворковала”.
– Да я и не думаю, что это она. Скажи, а ты не знаешь, где работает Доноэ?
“Ты думаешь, она поможет тебе найти ту, которая ворковала?”
– Ну, ты должен согласиться, что это вполне вероятно.
“Я не знаю, где она работает”.
– Тогда это выяснит Кессиас, обшарив все городские таверны, – сказал сам себе Лайам и невольно вздрогнул, когда в его мозгу прозвучало:
“Все не надо. Только те, которые мастер Танаквиль любил посещать. Их должно быть не так много”.
Тарквин любил посещать таверны? Ну и дела!
– А что, он часто выбирался в город?
“Пару раз в месяц. Летом – чаще. Я не знаю, что он там делал”.
Тут взгляд Лайама упал на модель Саузварка, и он подошел к ней.
– Фануил, ты не знаешь, зачем Тарквин сделал эту модель?
“Для колдовства. Что это за колдовство, мне неизвестно. Он не посвящал меня в подробности своих дел”.
Лайам не знал, что бы ему еще спросить, а потому просто остался стоять посреди комнаты, рассеянно погрузив палец в темные воды маленькой гавани. Стук дождя в оконное стекло убаюкал Лайама, и он вновь впал в рассеянную задумчивость. Хотя Клыки-модели были миниатюрными, они сохраняли в себе все величие оригинала и даже внушали некий благоговейный страх. Лайаму пришлось сделать значительное усилие, чтобы оторвать взгляд от крохотных скал. Он снял плащ с полки и недовольно нахмурился: тот так и не высох.