– Зачем вы так делаете! – упрекнула она Лайама. – У меня чуть сердце из груди не выскочило, пока я не поняла, что вы шутите тут свои шутки!
– Ну а зачем же еще эдил может вызывать человека, как не на казнь?
– Ох, не знаю, мастер Лайам, не знаю, но вы – злой человек.
Лайам уже стоял на пороге, когда госпожа Доркас еще раз его окликнула:
– А чего же он хочет?
– Он желает поужинать со мной, – бросил через плечо Лайам. – Он называет это “последней трапезой приговоренного”.
И он захлопнул дверь, предоставив госпоже Доркас самой разбираться с выпрыгивающим из груди сердцем.
Кессиаса на месте не оказалось, но “Белая лоза” – так называлась таверна – была переполнена, и Лайам порадовался, когда ему удалось отыскать незанятый столик. Девушка-официантка довольно быстро принесла ему заказанное вино. Она, похоже, узнала Лайама: ведь он ужинал здесь накануне и отобедал днем.
Лайам поставил локти на стол и, потягивая вино, принялся разглядывать посетителей “Белой лозы”. Они выглядели достаточно респектабельно. Это были люди не настолько богатые, чтобы селиться выше по склону холма, но и не столь безденежные, чтобы посещать шумные забегаловки по соседству с портом. Многие из них, склонившись друг к другу, негромко переговаривались – скорее всего, о делах. Лайаму пришло в голову, что точно так же со стороны будут выглядеть и они с Кессиасом, когда тот придет, и что точно так же они выглядели во время вчерашнего разговора и будут выглядеть завтра. Интересно, сколько еще вечеров им предстоит провести здесь, пока они не отыщут убийцу Тарквина?
“Или пока мы не отступимся от этого дела, – с кислой миной подумал он. – Если только дракончик позволит нам отступиться”.
Лайаму не хотелось сейчас думать ни о Тарквине, ни о Фануиле, и потому он снова вернулся мыслями к леди Неквер. Она была юным, невинным созданием, – столь милым и утонченным, что он уже и забыл, что такое существует на свете. За годы, проведенные в странствиях, Лайам отвык от общения с людьми высшего света, хотя и сам когда-то входил в их число. Проблемы леди Неквер почему-то волновали Лайама. Они, правда, отличались от его собственных проблем – поскольку были связаны не со смертью, а с жизнью, – и Лайам принялся размышлять.
Итак, “этот наглец” Лонс, рядовой актер, преследует леди Неквер, а причин тому две: ее притягательность и его страсть. Отчасти Лайам понимал Лонса, но ему очень не нравился его заносчивый тон. А еще не нравилось его смазливое личико. А еще больше – наглое себялюбие, проступающее в манерах.
Лонс был актером, а этих людей по традиции относили к самым низшим слоям общества. Ларс был прав – эти люди в старые времена заключали собой список нежелательных лиц, которых можно было гнать и подвергать наказаниям просто за сам факт их пребывания в каком-либо месте. Закон этот более не действовал, но предрассудки остались. Сам Лайам их не разделял, но он понимал также, что домогательства человека, стоящего на низшей ступени общественной лестницы, особенно мучительны для леди Неквер.