— Ты, прихвостень красный… — Поль усмехнулся, передернул затвор автомата.
— Не надо, — прохрипел Ковальский, — не надо… Я не хочу… пан добрый… пан…
Поручик наклонился, прошептал что-то.
— Нет, — ответил Ковальский. Он дополз до стены и теперь сидел, вжавшись в нее спиной. — Не знаю, — выдавил он.
Поручик опять ударил его ногой, и Ковальский начал сползать безвольно и расслабленно.
В комнату вошел Колецки. Он с интересом поглядел на распростертое тело и сказал, доставая сигарету:
— Надеюсь, Поль, вы не убили его.
— Нет, оберштурмбаннфюрер. Простите, пан полковник. Жив, холера.
Ковальский застонал, открыл глаза, увидел Колецки и вскочил. Разом. Словно в нем распрямилась пружина.
— Господин… — начал он.
— Вы простите нас, надеюсь, за маленькое испытание. Мои люди чуть перестарались. Проводите нас к схрону Резуна. — Колецки прикурил, рассматривая Ковальского сквозь дым сигареты.
— Конечно, господин штурмбаннфюрер, давно ждем вас. — Ковальский вытер рукавом разбитый рот, покосился на поручика.
— Пошли, — сказал Колецки, — нам надо управиться до рассвета.
На крыльце Поль спросил Колецки:
— Он ваш агент?
— Да.
— Что же вы меня не предупредили?
— Хотел его проверить. Мне показалось, что он еще может пригодиться.
— Может или пригодится?
— Вы умный человек, Поль, зачем нам свидетель?
— В отряде Резуна есть надежные люди.
— Это издержки нашей профессии, Поль. Хозяевам надо, чтобы на этом участке границы было тихо, как в морге. Нам слишком дорог человек, который встретит резидента. Есть весьма правдоподобная легенда. Практически безупречная. Тем более что люди идут сюда на долгое оседание. Они станут законопослушными гражданами, попытаются вступить в партию, занять соответствующие посты. Их время придет.
— Значит, мы своей кровью мостим им дорогу? — зло спросил Поль.
— Конечно. Наша задача — провести резидента и уходить. Все.
— А как же…
— Поль, пусть поляки сами разбираются с русскими, а русские с немцами. Поверьте, вам тяжело слушать, а мне тяжело говорить. Но, выполнив приказ, мы уйдем.
— Куда?
— К англичанам. Здесь нас никто не должен видеть. Наше дело проводить человека из Лондона. Он в тысячу раз дороже всех костоломов Резуна и людей Жеготы, думающих только о том, сколько они убили коммунистов. Их диверсии — кровавое, бесполезное сегодня, а за тем человеком — будущее. Будущее новой войны с Советами.
— А мы с вами кто же? Кровавое настоящее?
— Нет, Поль, мы с вами автоматически на службе у будущего. И мы очень нужны тем, кто думает о пятидесятых, шестидесятых годах. А пока пошли мостить дорогу в завтра.