— Крысы... — задумчиво произнес Тиркенсон. — Ингольд, как мы можем узнать, не проникла ли Тьма на верхний уровень? Убежище пустовало почти два тысячелетия.
— Мы бы знали об этом, — отозвался колдун. — Поверь мне, к этому времени мы бы уже знали.
— А их яйца? — продолжал Тиркенсон. — Как размножаются эти прислужники Тьмы? Как сказала Джил, одному из них достаточно проникнуть в тоннели для воздуха, откладывая по пути яйца, как лосось. Может быть, мы сидим сейчас на куче икры. — Хотя воины — люди неробкого десятка, волна ужаса прокатилась между собравшимися капитанами. Инструктор Гнифт содрогнулся и обменялся с Мелантрис быстрым встревоженным взглядом.
— По крайней мере на этот счет вы можете не беспокоиться, — сказал Ингольд. Избегая взглядов, он отряхнул соломинку с обтрепанного рукава своей мантии. — Глубоко под землей я видел место, где они откладывают яйца, уверяю вас, что они не размножаются в таких... гм... человеческих условиях, — он снова поднял голову, лицо его было спокойным. — Но в любом случае мы не можем позволить Тьме проникнуть сюда ни при каких обстоятельствах. Коридоры Должны охраняться.
— Мы можем взять церковное войско, — сказал Янус, — и личную стражу Алвира.
— У меня тоже есть свои люди, — добавил Тиркенсон. — Мы займем южную сторону Убежища.
— Хорошо, — Ингольд встал и, подняв голову, оглядел лица столпившихся в тесных казармах людей, разыскивая кого-то в неверном желтом свете. — Я сомневаюсь, что Дарки смогут проломить стену, но если это случится, мы должны это знать.
— А сможем ли мы это узнать? — Мелантрис расправила пояс, на котором висел ее меч, глядя на Ингольда холодными черными глазами. — Тьма может проглотить человека с душой, кровью и плотью в промежуток между ударами сердца в ярде от его товарищей прежде, чем он успеет хотя бы крикнуть.
— Стражника? — мягко спросил Ингольд.
Она взяла себя в руки.
— Конечно, нет.
— Тогда за дело, — он поднял свой посох. Его тень неясно вырисовывалась позади него, как отголосок той мглы, которая ожидала их за воротами Убежища. Он снова внимательно оглядел комнату, фигуры, смешавшиеся в беспорядке сборов и ухода. Возможно, это было лишь игрой света, но сейчас черты его всегда спокойного и непроницаемого лица казались глубже. Была ли тому причиной усталость, недоброе предчувствие или сильное раздражение, Джил не могла сказать.
Мужчины и женщины пристегивали оружие, накидывали плащи; голоса перекликались через темные, узкие двери бараков. Воздух стал тяжелее, словно ужас был осязаемым, как электричество. Если дотронуться до плаща Ингольда, подумала Джил, то от материи полетят искры. Янус задержался на мгновение возле Ингольда. Возвышаясь над ним, как башня, он наклонился и тихо спросил: