Голос старика был гипнотический, глаза смотрели вдаль мимо этой маленькой сумеречной комнаты.
– Там было совершенно темно, конечно, – продолжил он. – Я хорошо вижу в темноте. Пещера подо мной, должно быть, шла примерно на милю, простираясь вниз назад и дальше вглубь земли. Тоннель, в котором я лежал, терялся в тенях. Сталактиты на потолке, насколько я мог видеть, были черны от тел Дарков, облепивших их; клацанье когтей об известняк походило на звук града. А внизу стены, справа от меня, на уровне пола, виднелся вход в другой проход, достаточно большой, чтобы по нему мог пройти человек. Там был настоящий поток входивших и выходивших из-под земли. Я знал, что под этой пещерой была другая, такая же или больше, а под ней, возможно, еще одна. Это был только один, протянувшийся на мили во все направления, возможно, даже не самый большой из их городов в центре пустыни.
Воспоминания об ужасе, нахлынувшем на Ингольда, отразились на его лице: он выглядел, как какой-нибудь ветхозаветный пророк, наделенный знанием о падении цивилизации и бессильный предотвратить его. Руди знал, что старик не видел ни их, ни комнату, а безбрежную пещеру темноты и опять чувствовал шок от первого осознания того, что непостижимо многочисленные полчища Дарков все еще жили в чреве Земли – не в изгнании, не против воли, а потому, что это было избранное ими место обитания. И что ничто не могло предотвратить их выхода наружу, как это уже было однажды.
Голос Руди нарушил тишину, воцарившуюся после рассказа колдуна.
– Вы говорили, что они были на потолке той пещеры, – сказал он. – А что было на полу?
Ингольд встретился с ним глазами, потемневшими от воспоминаний и почти гневными от вопроса Руди – гневными оттого, что тот уже наполовину угадал.
– Они имели свои... стада и паству, – неохотно сказал он и этим бы и ограничился, но глаза молодого человека требовали договорить. – Мутированные, приспособившиеся, переродившиеся после бесчисленных поколений жизни во тьме. Я знал тогда, что человеческие существа были их обычной пищей.
– Вот зачем лестницы, – задумчиво сказал Руди. – Тьме не нужны лестницы – у них нет ног. Они могут вести дуиков...
– Эти были не дуики, – сказал Ингольд. – Они были людьми – своего рода, – он вздрогнул, отгоняя воспоминания. – Но, видите ли, дети мои, всех армий в мире вряд ли хватит для того, что предлагает Алвир. Все, чего можно добиться вторжением, – это обескровить последние силы Королевства и оставить слишком мало людей для того, чтобы защитить двери своих домов от Империи Алкетч или от Тьмы. Другой выход – отступить в Убежища и позволить цивилизации угаснуть, в надежде, что однажды Тьма уйдет, – едва ли более приемлемое предложение; но в такой обстановке я буквально не вижу третьего пути. Даже Алвиру пришлось понять, что мы не можем просто избегать их, и не похоже, что Дарки добровольно станут вегетарианцами. Итак, вы видите, – тихо заключил он, – я должен найти Лохиро, и побыстрее. Если не сделаю этого, нам придется выбирать худшее из зол. Магия долго хранила свои знания в уединенной башне на берегах Восточного Океана, вдали от мира, обучая, ставя опыты, уравновешивая себя в тихом центре движущегося Космоса, – сила, работающая над совершенствованием силы, знание – над углублением знания. Все закономерно – нет случайных событий. Может быть, вся история магии была только ради этого конца: спасти нас от Тьмы.