Руди, который знал машины и мотоциклы как свои пять пальцев, стоило огромных трудов провести неисправный «Шевроле» милю или две от последней освещенной доски объявлений к колее служебной дороги. Запаздывание и рывки большого восьмицилиндрового двигателя, когда он маневрировал через рытвины, оползни и пересохшие русла старых ручьев, навели его на мысль, что дело тут вовсе не в засорившемся топливопроводе. Руди вылез на капот и осмотрелся. Бледный свет фар выхватывал знакомые предметы: дуб, как разбитый параличом старик, гневно проклинающий парочки, приходящие в парк, скала, похожая на спящего буйвола, чей силуэт вырисовывался на звездном небе. Руди любил охоту и знал эти безмолвные южнокалифорнийские пустынные холмы не хуже, чем устройство восьмицилиндрового двигателя. Он был здесь как дома.
Когда вечеринки, скандалы, забавы с друзьями в автомагазине или уик-энды в пустыне надоедали, он находил удовольствие в уединении.
Друзья принимали его таким, каков он есть, и хотя Руди не входил ни в одну из мотоциклетных банд, он был нужен им как мастер рисунка в автомагазине Дикого Дэвида в Фонтане, который называли «кругом Тэйрота». Местная репутация Тэйрота включала апокрифическую историю о том, что он раньше был членом Ангелов Преисподней. Вспомнив это, Руди усмехнулся: не мог представить себе банду, принявшую бы в свои ряды такого прирожденного труса, как Джим Керроу.
Внезапно передние колеса машины увязли в канаве, противно заскрежетал бензобак. Руди дважды пытался завести мотор, но в ответ получил лишь усталое жужжание. Он открыл дверь и осторожно вылез наружу, скользя ботинками по круглым камням пересохшего русла. Два дня веселой жизни давали о себе знать. О том, чтобы толкать машину, не могло быть и речи. Часы показывали полвторого ночи.
Руди в отчаянии посмотрел наверх.
В лунном свете вырисовывались холмы, небольшая долина, апельсиновая рощица. Хижина должна быть где-то здесь, в густой тени холма, ярдах в ста, не дальше.
«Добрался, – подумал он, – слава Богу, хоть в этом повезло».
Ночь была на удивление тиха и безмолвна. Не было и намека на звук. Лишь потрескивал остывающий мотор, да вздыхала трава. Наконец глаза Руди, привыкшие к слабому лунному свету, различили очертания крыши в окружении высоких деревьев. Звук его шагов растревожил тишину. Покачиваясь и прижимая к груди пиво и бутылку муската, Руди направлялся к хижине.
Голова раскалывалась. «Они, наверное, думают, я взял деньги на пиво, чтобы рвануть в Мехико».
Хижина одиноко стояла на фоне темных холмов, высокая трава вокруг облупившихся стен скрывала останки допотопной фермы, запущенная черепица крыши провисла под тяжестью скопившихся листьев. Руди поднялся по шатким ступеням домика и опустил свою драгоценную хрупкую ношу на пол веранды. Не обращая внимания на дрожь во всем теле, он снял засаленный пиджак, намотал его на руку и выбил ударом кулака оконное стекло рядом с дверью.