Руди хотелось быть грубым:
– Я понимаю лишь то, что у вас с головой не в порядке...
– Неужели? – Белые брови колдуна вскинулись, изображая крайнюю степень обиды. – И как же ты определяешь сумасшедших?
– Сумасшедший – это тот, кто не видит разницы между тем, что реально, и тем, что существует лишь в его воображении.
– А-а, – протянул Ингольд. – Ты, наверное, думаешь, если я не поверю чему-то, что видел своими глазами, только потому, что вообразил, будто это невозможно, то буду сумасшедшим?
– Я же не видел этого! – крикнул Руди.
– Видел, – жестко сказал колдун. – И вообще, Руди, ты веришь в тысячи вещей, которых никогда не видел своими глазами, однако не считаешь себя сумасшедшим.
– Нет!
– Ты веришь в существование руководителя своей страны.
– Конечно! Я видел его по телевизору.
– А не видел ли ты людей, материализующихся из теней серебряного света в этом телевизоре? – спросил Ингольд.
– Черт побери, вы знаете это не хуже меня...
– Я не спорю, Руди. Если ты сознательно решил не соглашаться с тем, что видишь собственными глазами, это твое дело, не мое. Я тот, кто я есть.
– Нет!
Медленно, рассеянно повторяя ритуал Руди по сминанию банки, Ингольд сдавил свою пустую пивную банку в комок размером меньше его кулака.
– Честное слово, я еще не встречал молодого человека, так перегруженного предрассудками, – заявил он. – У тебя слишком узкий кругозор для художника.
Руди набрал в грудь воздуха, чтобы возразить, потом выдохнул его.
– Откуда вы знаете, что я художник?
Старик окинул его насмешливым взглядом с ног до головы.
– Просто догадка, – в глубине души Руди знал, что ничего подобного. – Ведь ты художник, не так ли?
– Гм... ну, я рисую аэрографом картинки на бортах фургонов, полосы на бензобаках мотоциклов. – Руди чуть помедлил и добавил: – Полагаю, это можно назвать живописью.
Снова наступило молчание; старик разглядывал свои иссеченные шрамами руки. Одинокий домик покоился в тишине, не считая доносившегося с улицы слабого потрескивания насекомых в высокой траве. Неожиданно Ингольд поднял голову и улыбнулся:
– Тебе хотелось бы иметь не совсем обычного друга, оригинала, скажем!
Руди подумал о некоторых людях, околачивающихся у мотоциклетного магазина Дикого Дэвида. Среди них не было оригиналов. Он слабо улыбнулся:
– О'кей, вы выиграли.
Старик посмотрел пристально и даже чуть озабоченно:
– Ты имеешь в виду, что веришь мне?
– Нет, но это беспокоит не столько меня, сколько вас.
«Если он шизик, – думал Руди, – то это надолго».
Колдовство, мифическое Королевство Дарвет, Сокрытый город Кво у Западного океана, где хранилища мудрости, обучающие сотни поколений магов, были собраны в темных лабиринтах башни Форн, – Ингольд знал все это и, казалось, знал так близко, как Руди – свой собственный мир баров, мотоциклов и автомагазинов, дыма и стали. Все утро Руди возился с мотором «Шевроле», Ингольд время от времени помогал ему, когда это было нужно, и стоял в стороне, когда помощь не требовалась. Их разговор вертелся вокруг магии, Пустоты, моторов и живописи. Ингольд многое знал, что не мешало ему очароваться миром Руди с чудесами радио и телевидения, сложностью системы социального обеспечения и тайнами двигателя внутреннего сгорания. Он был патологически любопытен, и что, по его словам, являлось отличительным свойством волшебников, так это страсть к знаниям, невзирая на риск или отсутствие элементарного комфорта.